– Вот оно что, – протянул Найденов, стараясь подавить в себе рвущийся наружу смешок и сразу догадавшись, кто эти истинные любительницы извращений. – Интересные у вас служанки. Только вот ничего у них не получится, потому как мой спутник уже весьма преклонных лет. А посему вышел, так сказать, из репродуктивного возраста.
Дамы на это лишь весело хихикнули:
– Мы в этом как-то и не сомневались!
– Просто хотели проверить тебя на искренность.
– И посмотреть на твою реакцию…
– После чего показать нечто изумительное, что есть в моем замке.
Вот так, заговаривая гостя, они по нескольким широким переходам провели его в замок клайдены. А Торуху ничего не оставалось, как плестись сзади.
Что характерно, все остальные замки местных дворян располагались все в той же единой стене. Ну разве что разделялись между собой несколькими жилыми зонами по сотне или полторы сотни метров да пятидесятиметровыми «приусадебными» участками. То есть все это находилось в едином пространстве каменного рукотворного лабиринта. И только местами эти лабиринты отсекались от иного пространства прочными стальными воротами, железными дверьми поменьше, а порой и совсем неприметными, но еще более прочными калитками. Ну и верхние четыре, пять этажей принадлежали знати, а все, что ниже в Стене, и являлось непосредственно городом.
Некоторые переходы напоминали улицы, иные, более узкие – проулки, ну и в некоторых местах открывались площади высотой в три, а то и в четыре этажа. При этом не каждая площадь имела вверху прозрачную крышу, дающую дневной свет. Чаще освещение оставалось обычным: тусклые лампы аварийного контура. Хотя иных средств глобального освещения тоже хватало.
По ним гость тоже задал несколько вопросов, получив подробные объяснения, которые можно было свести в две фразы:
– Более половины приливных электростанций перестали работать. А ленивые техники вообще мышей не ловят и не горят желанием устранять неисправности. Потому и пользуются древними керосинками.
Леонид уже был не рад, что поддался обеим подругам и позволил увести себя так далеко от жилища графа Диялло. Потому что банально опасался, что в случае чего он не отыщет дорогу обратно. Вот и шел, уже почти догадавшись о цели их небольшого путешествия и уже представляя, что такого «изумительного» ему хотят показать.
Оставалось только отбросить прочь сомнения, настроить себя соответствующим образом и получить хоть какое-то удовольствие. Что, учитывая сложность текущего момента, оказалось не так-то просто.
Но все-таки пришли в некие помещения иного дворца, где клайдена хвастливо поинтересовалась:
– Ну и как вам твердыня моего прославленного рода? – Пока гость восторженно хмыкал и крутил головой, все втянулись в анфиладу комнат, где света имелось не в пример больше, чем на «улицах». – Здесь очень много редких картин! – хотя остановиться и рассмотреть труды древних художников не дали. – А вот и те самые служанки… Напоите нашего гостя чаем и угостите фруктами! – последовало распоряжение нескольким девицам, находящимся в столовой. – А мы покажем господину Авиценне люстру знаменитого мастера Фигинсерро!
В последней, наиболее огромной и богато изукрашенной спальне в самом деле свисало с потолка нечто трудно различимое в полумраке аварийного освещения. Несколько раз щелкнувший выключатель так и не дал гостю насладиться творением великого создателя ламп.
– Ах, опять твои электрики бездельничают! – укорила баронесса свою подругу, плотней прижалась к отшельнику далеких островов и завладела его рукой: – И мне уже плохо стало от долгой ходьбы… Чувствуешь, как стучит мое бедное сердечко?
Найденов замер, ошарашенный. Потом перепроверил свои ощущения, напоминая себе различия между его правой и левой рукой. И только тогда до него окончательно дошло: у здешних людей, или у гайчи, как они сами себя называли – сердце с правой стороны!
Сомнения еще оставались некоторое время. Все-таки баронесса могла быть уникумом. Или каким-нибудь монстром. Или, скорей всего, мутантом? Но вскоре вторая рука ощупала приятности на теле клайдены. И у той тоже сердце располагалось с непривычной человеку стороны.
Как-то сопротивляться, когда твои длани заняты, а тебя самого раздевают в четыре руки, показалось делом неуместным, да и бесполезным. Так что землянину только и оставалось, что отстраненно рассуждать на тему аморальности своего поступка:
«Это я сейчас великое благо получаю, вкупе с новизной ощущений? Или великим греховодником становлюсь, совокупляясь с существами иного вида?»
Отсутствие хорошего освещения несколько мешало разобраться в собственных предпочтениях. Зато на ощупь обе гайчи женского рода казались чудесными, желанными и ничем не отличались от лучших представительниц Земли.
Глава 14
УГОВОР ДОРОЖЕ ДЕНЕГ
Нестор Брайк ушел разносить обед остальным узникам. Ну а я без особых церемоний присел к столу и приступил к обеду. Не раз замечал, что, пока я ем, мне либо лучше думается, либо напрочь пропадает бессонница.
