Подумать было о чем:
«Сдается мне, что с классификацией действующих лиц в этой странной пьесе я несколько ошибся. Изначально это я себя за волка принял, а оказалось наоборот. Главный тюремщик и моя сокамерница – хищники, ряженные в овечьи шкуры. Один врет и устраивает диковинные эксперименты. Другая вдруг показывает умения грамотного диверсанта. Не удивлюсь, если они между собой в сговоре… Или изначально считают меня убийцей графа Диялло. А теперь пытаются втереться в доверие… А зачем? Чтобы выявить моих сообщников?.. Ну да, раз я чужак, то у меня должны быть соратники среди местных предателей. Вот теперь и ждут, кто бросится меня освобождать… При этом попутно пытаются ко мне втереться в доверие. Подбросили красивую самку… М- м?.. Но тогда зачем она меня пыталась оглушить?.. И почему не сделала этого, когда я спал?.. Могла ведь не только обокрасть, но и…»
Мысли получались какие-то бессвязные, логика отсутствовала, в единую систему события не укладывались. Не хватало информации. Да и сама пленница меня напрягала. Что-то я упустил в ее поведении… Или в чем-то другом?
Глянул на Сюзанну. Лежит, глаза плотно закрыты. Притворяется, что спит? Или пытается свое «фи!» таким образом выказать?
Неожиданно нахлынуло такое раздражение, что еле сдержался от постыдных действий в адрес пленницы. Но все-таки пнул не сильно по ее ногам, дождался широко распахнутых в страхе глаз и грозно прорычал:
– Что, не спится?! Тогда рассказывай: из какого ты княжества сюда прибыла шпионить?!
Она замотала головой:
– Да я местная. С детства тут живу…
– Вот и признавайся: кто тебя завербовал и сколько заплатил?!
– Ни сном ни духом… Клянусь Строителями!
– А кто тогда убил зуава Диялло?! Ты?!
– Как я могла? Я ведь здесь нахожусь… – но тут она поняла, что я над ней попросту издеваюсь, и перешла к встречным обвинениям: – Зачем я тебе? Зачем ты подкупил нашего кашеноса, чтобы он отдал меня на растерзание тебе?
– И откуда в тебе умение сражаться ногами? – не отступался я от своего. После чего демонстративно пересел на стул к окну, и голова пленницы оказалась в досягаемости моей руки. Еще и подушку взял, якобы намереваясь ею кого-то придушить: – Отвечай! Иначе во время ужина наш тюремщик унесет твой хладный труп вместе с пустыми тарелками!
Что-то она не слишком испугалась, потому что вообще перешла на презрительный тон:
– Тебя и так князь на кол посадит за то, что посмел ко мне прикоснуться! Маньяк!
– Да? Ну тогда чего мне терять-то?
И буквально на несколько мгновений плотно прижал подушку к лицу рыжей красавицы. А потом долго жалел об этом и терзался угрызением совести. Да и вообще я крайне негативно, если не сказать что панически, отношусь к женским слезам. А тут красивая, гордая девушка вдруг моментально сломалась как морально, так и физически. Разрыдалась настолько, что я с трудом различил всего лишь несколько прорывающихся слов:
– Все сделаю… Все скажу… Только не убивай!.. У меня больная мать на иждивении и две сестрички…
А дальше только хуже стало. Истерика со слезами переросла в нечто страшное, очень напоминающее приступ эпилепсии. Тело Сюзанны буквально забилось в судорогах и спазмах. И она банально стала задыхаться. Все шло к тому, что она может умереть от асфиксии.
Пришлось применять экстренную помощь в исцелении, успокоении и даже конкретном излечении. Но самое обидное, что все мои жалкие накопления энергии так и ушли на моего же донора. Что недавно слил с «дозиметра» ее тела, то и отдал, спасая это рыжее чудо.
Ее-то успокоил, привел в чувство, развязал и заставил сесть за стол. А у самого настроение упало к запредельной черте, после которой только и остается, что самого себя убить. Чтобы больше не мучился, как говорится, от собственной глупости. Находясь в таком трансе, опять упустил самое главное, что меня только косвенно удивило во время лечения. И хорошо хоть чуть позже, вспомнив эту несуразность, все-таки сообразил, в чем дело-то.
Удержаться не смог, воскликнув вслух:
– Постой! А почему у тебя сердце с правой стороны? – Она выглядела удивленной не меньше меня:
– А где оно должно быть?! – Только после этого я запоздало пожалел о своей несдержанности.
Чего кричал? Почему не поинтересовался незаметно? Как умудрился вообще этого косяка на иных аборигенах не рассмотреть? Или это лишь Сюзанна здесь одна такая? Помнится, что на Земле вроде бы такие мутанты тоже встречались. Так что спешить с глобальными выводами не стоило.
Только и пришло в голову, что свести все сказанное в шутку:
– Ха-ха! А ты и поверила моему удивлению?
– Конечно, не поверила! И не поверю… пока твою грудь не прослушаю.
– Ладно, шутки в сторону, – прервал жестом я ее движение встать и протянуть ко мне руки. – Тем более что я боюсь щекотки. Ты лучше скажи мне две вещи. Первое: ты вот эту отбивную будешь есть?
– Нет. А-а…
– Второе: что там у тебя с семьей и чем больна мать? – Задав этот вопрос, я без зазрения совести забрал кусок мяса, принесенный даме на обед. Мне
