убийца) словно включил иную скорость. Причем не вторую, а сразу пятую.
Последующие полминуты я не только выкручивался, отскакивал и отбивался, а лихорадочно размышлял:
«Как бы так удачно подставиться под скользящий удар, а потом преспокойно разлечься на полу? Вряд ли меня после этого станут добивать, как гладиаторов в римских Колизеях».
И тут мне так прилетело в лоб, что сознание поплыло. Пошатываясь, я стал пятиться, вяло прикрываясь выставленными вперед руками. Только и понял, что пора падать и что соперник намеревается мне от всей души добавить.
«Этак и убить может!» – мелькнуло в мозгу. Поэтому чисто в целях самосохранения я, уже падая на спину, ударил пяткой впереди себя. Метил в грудь, попал (клянусь, случайно!) в солнечное сплетение. И одновременно с этим сам пропустил второй удар. И тоже в лоб. Рухнули мы почти одновременно.
Только вот Келлинга откачивали, делая искусственное дыхание и прямой массаж из-за остановки сердца. А мне только и дали через несколько минут понюхать гадостно пахнущую ватку. Типа, они – добрые и справедливые благодетели! Рядом с собой я обнаружил рассерженно шипящую фрейлину, приставленную ко мне:
– Княгиня тобой очень, ну очень недовольна! Ты чуть не убил всеми любимого, очень известного флотского офицера! И если ты вдруг не умеешь толком рисовать, тебя уже нынче ночью отправят на каторгу!
И что можно сказать в ответ? Что правил я не нарушал? Так это и так все видели, а значит, и тут процветает политика двойных стандартов. Обидно! Но и за подобную ссылку на каторгу я ведь со временем так отомщу, что им мало не покажется. Не просто окно графской спальни вынесу, а все это княжество у меня в Мертвое Море рухнет! Я им устрою кузькину прабабушку!
Что-то в моем взгляде мелькнуло такое, что фрейлина отпрянула вначале в страхе. И уж издалека, глядя на меня настороженно, распорядилась:
– Приводи себя в порядок и поторопимся за стол. Иначе…
Я только отмахнулся от нее, вставая на ноги и оглядываясь по сторонам. Зал для спаррингов почти уже опустел. Лишь возле сидящего на скамейке Саградо стояло несколько человек. Похоже, парочка целителей и его собрат по оружию. Там же рядом лежала и моя одежда, к которой я двинулся пошатываясь.
Тут и Келлинг меня рассмотрел, отреагировав неожиданным смехом:
– Ха-ха! Михаил! Ну ты мне и врезал! Я чуть не помер!
– Не знаю, как ты, но я точно копыта отбросил, – попытался я улыбнуться в ответ. Наверняка получился неприятный оскал, но это моего нового знакомого не испугало:
– Хе! Интересное выражение о копытах, надо будет запомнить. Да и выпить следовало бы нам вместе, за мою победу. Я ведь на мгновение позже упал, так что ничьей ты не добился.
– Я и на ничью не надеялся, и так еле костями двигаю, – проворчал я себе под нос, начав быстро обуваться и одеваться. Но мое ворчание хорошо расслышал один из целителей:
– Хм! А что бы случилось, сударь, будь вы в должной форме?
– Убежал бы! Я очень быстро бегаю.
На мою попытку съюморить отреагировал только Саградо:
– Наш парень! Таким только и служить во флоте! Хочешь, походатайствую?
– Премного благодарен, но я неисправимый пацифист, – заверил я. И пояснил в удивленные глаза: – Это такие гайчи, которые ратуют только за мир и не берут в руки оружия.
Мужчины в недоумении переглянулись и стали помогать моряку надевать китель. Да и моя сопровождающая поторапливать стала:
– Пошли! Я не собираюсь из-за тебя без своего законного места остаться.
Но я приводил себя в порядок не спеша, затягивая время, а потому в бальный зал вышел в компании со своим спарринг-партнером. Там еще танцевали, но к нашей группе никто не спешил, видимо, уважили наше (хотя я-то тут при чем?) неважнецкое состояние.
Оказалось, что танец в самом деле последний в этой первой части вечернего развлечения. И пока он не закончился, мы поспешно вновь протолкнулись вдоль стеночки к банкетному залу. Можно сказать, что оказались на самой выгодной позиции перед атакой к кормушке.
Отзвучали последние такты мелодии, как церемониймейстер, нарисовавшийся возле нас, оглушил зычным криком:
– Кушать подано! Приближенные и гости ее сиятельства приглашаются к столу!
Несколько странно получалось: а где же сам князь? Неужели у него иное окружение и ужинает он отдельно? Как-то данную тонкость Сюзанна упустила в своих рассказах. А поинтересоваться у провожатой означало нарваться на неуместное недовольство. Она и так меня вновь попыталась дернуть за рукав, направляя в самый дальний конец одного из столов.
Только вот недавний мой спарринг-партнер жестко настроился на более плотное знакомство со мной:
– Нет, дружище, нам надо с тобой выпить мировую и нормально пообщаться! – заявил он, увлекая меня за плечи к другой части стола. – Поэтому садишься возле меня!
