Я прибавил скорости, забывая о проваленной миссии и страшной ране на шее. Летел, как гепард, и не заметил, что выскочил из здания библиотеки прямо в фойе.
4. Билльбунда, Акула и Многочлен
– Эй, куда пропал, герой?!! – запищала Билль и повисла у меня на шее; хотелось вопить от боли, но я терпел, скрипя зубами. Ее полное имя Билльбунда, моя родная сестра, юная и влюбчивая до безобразия. Мы друзья. Она знает, как я сохну по Алине, а я знаю, как она вздыхает по Синелицему; еще Билльке нравится наш заумный Ури, но если Синелицый – это мечта, которая тем и хороша, что не сбудется, то Ури, наоборот, до того реален, что вызывает у девчушки массу претензий. Внешний вид, походка, манера говорить, привычки – словом, полный набор придирок женщины-собственницы.
Мокрый, холодный носик сестры уткнулся в пылающую шею. Другое дело, даже приятно, но я страшно боялся обнаружить укус. Посыпятся вопросы, придется врать, выкручиваться, а врать Билльке я не могу. Следующей будет бабушка, а врать бабушке не могут даже гоблины-синоптики.
Я осторожно поставил крошку на лапы и сделал шаг назад. К счастью, сестру отвлек мой жалкий потрепанный вид: халатик, оттопыренные карманы… Она обошла вокруг меня, посмотрела и так, и эдак, помолчала. Наконец, она издала серию звуков, которые у сестер означают примерно следующее: «Я, конечно, знала, что ты растяпа и нуждаешься в присмотре, но довести себя до такого состояния еще надо постараться. Ты превзошел все мои ожидания, брат!». Она прищурила один глаз:
– И когда мы в последний раз ели?
Билльбунда не дожидается ответа, вопрос для нее штука самодостаточная. Задает, а сама заранее знает, что я совру в ответ.
– В Скандинавию он, видите ли, уехал! А мы что, в стороне? А вдруг тебя там съедят? Украдут? Или женят?!! Почему ты смолчал? Ба хотела передать тебе шарфик по этому случаю и несколько ценных указаний!
«Съедят», «украдут», «женят» – бабушкины пророчества я знал наизусть. А ведь два из них сбылись! Бабуля-то у меня ни дать ни взять – провидица в чистом виде! И украли, и женили почти… Всё, конечно, хорошо, но миссия находилась под строгим секретом, в курсе были двое: я и Урман. Дружбан проболтаться не мог, он умеет хранить секреты. Кто тогда? Кажется, я понял: болтун вечно отирается вокруг, когда мы с Урманом обсуждаем грандиозные планы, с таким отсутствующим видом, будто думает исключительно о кольцах, но стоит ему получить бублик или пончик от бабушки Клавдии, как все наши переговоры, тайные и явные, выкладываются ей как на духу. Тысяча против одного, проболтался Федька! Зараза.
– Зря без шарфика ушел, – сестра брезгливо пощупала край гоблинского халата. – Ну и вид у тебя… В зеркало давно смотрел? Бабуля как в воду глядела, она сказала, Боббер привезет оттуда какую-нибудь редкую болезнь и будет лечить понос в больнице. Боли в животе беспокоят?
– Да нет, я… – хотя можно было и не пытаться, сестру бесполезно останавливать, перебивать или вразумлять: она свое выскажет, даже если с неба посыплются куры-гриль и зеленый горошек.
– Мой старший братик растерял последние мозги! – Билль обернулась к воображаемым зрителям (к счастью, в фойе кроме робота-уборщика на колесиках никого не было). – Только он может отправиться в Скандинавию в старом медицинском халате! Только мой братец! Ты кого там лечил, Айболит? Медведей от бессонницы? А тебя кто здесь лечить будет? Ты же знаешь, хоббитов считают симулянтами и не держат на койке больше двух дней.
– Биллька, не начинай.
– Ты же знаешь, у бабушки слабое сердце. Сказать, сколько успокоительных таблеток она выпила, пока ты играл в агента? Записку можно было оставить? Из-за тебя я пропустила вечернюю раздачу фаршированных перцев!
Сестренка надулась, скрестила на груди ручки и отвернулась. Ах! Ах! Ах! Вот почему мы такие злые, мы, оказывается, собирались в столовку, на вечернюю раздачу перцев и выстраивание глазок господину Синелицему. С перцев и надо было начинать…
И тогда, раскусив маленькую кокетку, я одарил ее взглядом, который у всех старших братьев означает примерно следующее: «Слышь ты, салага, не вешай мне лапшу, я прекрасно знаю, отчего ты такая, могла бы и сразу сказать, а не строить из себя разгневанную Фемиду».
– Пойдем поедим, – позвала она и заулыбалась; сестра отходчива, как все хоббиты, а приглашение поесть – самое примиряющее из возможных. Мы полетели в столовку и по пути влились в толпу таких же голодных баламутов, стекающихся с разных концов Базы.
И вот мчусь знакомым маршрутом, сжимая ладошку Билль, легкий, беззаботный, как вдруг вспыхнули в голове страшные слова – …привезешь… редкую болезнь…
Разжал пальцы, в глазах потемнело, лапы подкосились, и упал; после выяснилось, что чудом не попал под молоковоз, управляемый роботом-водителем (одна вращающаяся голова с антенной в виде тарелки). Меня слегка задело бампером и отбросило на тротуар, по которому шла группа спецагентов, они-то и подобрали тело.
– Бедный маленький хоббит! – послышалось как сквозь вату. – Котик, как ты думаешь, он жив?
– Безусловно жив, – мурлыкнув, ответили прекрасному голосу, – скажу больше, жив, но притворяется, это ж хоббит.
– 013, ты умеешь делать искусственное дыхание? Посмотри, какой он бледненький! – от слова к слову разговор становился громче, четче, и вдруг я понял, кому голоса принадлежат. Голос Алины Сафиной журчал весенним ручьем, лился компотом из слив; счастье слышать его несравнимо с даже третьим завтраком и полночным ужином! Я разлепил глаза, ожидая увидеть раскосые очи и длинные ресницы, аккуратные ушки, которым завидует каждая вторая эльфийка на Базе. Интересно, почему не пахнет духами? Принюхался, и в нос ударило резким селедочным духом.
