Реальность сурово пощекотала мой нос кошачими усами: агент 013, преодолевая отвращение, собирался устроить «бедному маленькому хоббиту» сеанс искусственного дыхания по схеме «пасть-в-рот». В последний миг я вывернулся, задев шершавый кошачий нос, и под крики водителя молоковозки пересек дорогу. Головоробот обозвал меня «квадратным подшипником», «сухим поршнем» и «стертой клеммой», обещал несладкую жизнь и как-то по-особому оскорбил щелчками с припискиваниями. Зря он старался: самое плохое в моей жизни уже случилось…
В столовку ведут три входа: парадный, служебный и хоббитский. Положение последнего постоянно меняется. Если не впускают через первые два, мы влезаем через форточку в дамской комнате. Если дамы орут, прорываемся через вентиляцию. Если вытяжку забивают тряпками, пользуемся Самым Тайным Входом, о положении которого знают только хоббиты. Раскрывать вход в Самый Тайный Вход другим существам запрещено.
У парадного стоял охранник – тролль по кличке Акула, накачанный, скользкий, в одной набедренной повязке, на правой груди наколка – раскрытая пасть акулы. Белые полосочки шрамов на морде и лапах. Акула носит шапку-ушанку и набедренную повязку: до того, как его привезли на Базу и перевоспитали, тролль калымил вышибалой в ночных клубах Екатеринбурга.
Служебный просто заперли и повесили табличку «Хоббиты, идите лесом!», столовские всегда так делают, когда наших становится слишком много. «Столовские» – это живой труп по имени Синелицый, он тут главный и лично занимается раздачей; это официант без головы (голова-то есть, но вечно не там, где надо), он просто официант, имя которого никого не интересует, и повар-андроид по имени Макар, о нем я скоро расскажу.
Из форточки дамской уборной уныло торчала задняя часть самого толстого хоббита Базы по кличке Тридцать три коровы. Я взобрался на окно, чтобы помочь страдальцу влезть или вылезти, но столкнулся нос к носу с пожилой женщиной, которая стояла по ту сторону и кормила толстяка конфетами. Сумочку она положила на подоконник и с умильным видом, будто пришла в зоопарк к другу-бегемоту, доставала одну сладость за другой, сбрасывала фантики и протягивала лакомства Тридцати трем коровам.
Устав слушать, как он мычит от удовольствия и чавкает конфетами, я спрыгнул и помчался… нет, не к вентиляции, а к Самому Тайному Входу. Об этом пути в столовку вам знать запрещается. Тайна есть тайна.
В зал набилось много народу и еще больше моего народца, как обычно хоббиты стояли первыми в очереди (хотя слово «стояли» тут мало подходит, разве что «стояли на ушах»).
Когда перед вами штук пятьдесят хоббитов, скачущих, будто горячие кукурузные хлопья, из которых сорок девять пропущены вперед единственным недомерком, неизвестно как оказавшимся в начале очереди, и когда вы понимаете, что пятьдесят – не предел хоббитской наглости, хотите вы того или нет, начинаете обдумывать всевозможные способы разделаться с каждым. Присматриваетесь к стульям, другим тяжелым предметам, ищете поддержки у присутствующих, с надеждой смотрите на охрану. Несколько агентов покинули очередь и направились к выходу, но не для того, чтобы уйти, а к вышибале, тот их внимательно выслушал и кивнул, покосился на мелкий мохноногий народец и двинулся в наступление. Акула врезался в нашу толпу, схватил по три недомерка в каждую ручищу и понес выбрасывать. За это время с неохраняемого парадного набежало еще три десятка наших, отчего количество первых в очереди мгновенно выросло.
Хоббиты посмеивались над тупостью тролля, исподтишка обстреливали его пластиковыми баночками с зубочистками. Баночки отскакивали, разлетались пополам, а деревянные обоюдоострые иглы усеивали собой весь пол. При каждом таком попадании Акула резко оборачивался, рычал и принюхивался, как будто поимка стрелка зависела от обоняния.
В очередной раз оцарапав столики острым стальным взглядом, он направился просить подмоги к воинам золотоордынцам – тем самым ребятам, которых я видел вчера перед путешествием в Древнюю Скандинавию (их тогда построили в фойе, чистых, похожих на театральных артистов, но то было вчера, а сегодня головорезы смотрелись куда более натурально, значит, не я один трудился во славу Базы, рискуя жизнью и девственностью)…
Сегодня это были угрюмые, мятые монголы, прекрасно бранящиеся по-тюркски, один взгляд которых заставлял взвешивать каждое слово. Служители ига заскочили в столовку на перекус (новейшие модели питаются от встроенных батарей и от переработанной еды, выдавая на выходе прекрасный обувной крем), как те американские полисмены из боевика, а где-то в другом измерении, истоптанная конницей степь ждала их возвращения и трепетала.
Назревало недоброе – я эти вещи просекаю безошибочно, у меня с детства звериное чутье на драки и прочие хулиганские выходки, вот и здесь раскрылся бобберский третий глаз. Я, как выражается Урман, придерживался нейтралитета, то есть прятался под столом для грязной посуды в пустом пластиковом ведре в обнимку с мокрой веревочной шваброй.
Мои щебетливые вечно голодные братья-хоббиты хихикали, слегка нервируя стрессоустойчивую публику, состоящую сплошь из агентов – отличников боевой и тактической подготовки. Где-то среди лучших находились и Алина с котом, но я не успел их высмотреть – события стали развиваться чересчур быстро. Акула издалека поприветствовал ряженых роботов свирепым рыком, дошел до их столика и уперся ладонями в скатерть. Всё больше голов за другими столиками следило за происходящим: каждому известно, что у тролля нет привычки расхаживать по залу и заговаривать с посетителями, а тут вдруг… С чего бы?
Он чуть нагнулся к узкоглазым гостям и быстро заговорил, постоянно бросая косые взгляды в сторону моих беззаботных сородичей. Внимательно выслушав его речь, воины закивали, по скуластым лицам поползли корявые улыбки. Ну, андроиды, совсем озверели! Вошли в роль называется!
Хоббиты, когда в их сторону направились девять верных псов Чингисхана, возглавляемые сердитым Акулой, дружно заткнулись. Бойцы для острастки подняли кривые мечи, а вышибала схватил стул и дал понять, что готовится запендюрить его, куда следует, – то есть в нас. В эти мгновения даже
