Билль скрестила ручки за спиной и принялась осторожно вышагивать взад-вперед, чтобы не споткнуться о разбросанные вещи.
– Предположим, ты говоришь правду… Предположим. Рассказывай, что случилось, я вся во внимании.
– При условии, что это будет нашей тайной, договорились?
– Заметано.
Я вылез из кресла.
– Биллька, в Скандинавии меня укусил гномопырь! Видишь? – я покрутился на месте, на, мол, разглядывай. – Помесь упыря и черного альва. В общем, я теперь вампирюга. Вот.
Она хлопала глазками и кивала. Я продолжал:
– Вчера ходил в библиотеку…
– Ты???
– Угу. Книжку нашел про них специальную. Там написано, что если альв кусает хоббита, то сразу исцеляется, становится нормальным гномом, а что происходит с хоббитом после укуса – это большая тайна, покрытая мраком. Вот мне теперь интересно – окочурюсь или нет? А если не окочурюсь, то как буду дальше жить? Кровь сосать? На луну выть?
Она остановилась, напряглась и показала на меня пальцем:
– Вот что происходит! Ты теперь нифига не хоббит!
– Но, как видишь, все обошлось, то есть, не обошлось, конечно, но я жив, по крайней мере…
– В больницу, быстро! – тон ее указаний не допускал других вариантов. – Сейчас же!
Такая мелочь, а ведет себя, как старшая сестра!
– Зачем в больницу? – воспротивился я. – Не надо в больницу. Я в норме. Ну, подумаешь, нос увеличился, борода вылезла…
– Когда это у хоббитов борода росла?! – справедливо придралась она.
– Может, у кого и росла… – тихо ответил я и вдруг вспомнил, чем похвалиться. – Зато, Билльбочка, я теперь спокойно за раз могу выпить целых три литра «Треска и скрежета»! Вот.
– Дурак.
– И вот этими руками, – я предъявил для обозрения ладони, – что хочешь, починить могу. Всё, всё, всё! За сутки.
– Мозги почини! – Билль топнула ножкой и принялась, тяжело ступая, вышагивать вокруг кресла. – Что мы скажем бабушке? Что мы скажем всем? Что ты скажешь своей прекрасной Алине? А если тебе станет хуже? Что если ночью твоя зеленая борода задушит тебя? И почему она зеленая?
Хороший вопрос, я ухватил кончик лицевой растительности и присмотрелся. Хм-м-м, и впрямь зеленая… Странно. Что бы это могло значить?
– Просто натуральная, экологически чистая борода… – попытался оправдаться я, но сестра продолжала сгущать тучи:
– А ты не задумывался, Бобби, о том, что скоро, возможно, захочешь кусаться? Не страшно? Мне вот страшно!
– Да не…
– А что «не»? Что «не»? Может быть, ты сейчас притворяешься, а сам сейчас кинешься и выпьешь мою кровь!
– Бред…
– Бред?
– Пить кровь – твоя прерогатива, – я зубасто улыбнулся, но шутка, конечно, провалилась.
– Брат, слушай сюда. Сейчас ты пойдешь в больницу. Сам, или я вызову санитаров.
Как в такой крохотной хоббичухе умещается вселенная упрямства и решительности? А вдруг я в самом деле захочу ее укусить? Бедная сестренка… Бедная бабушка… Невкусный Урман… Костлявый Федор…
Снова взглянул на кончик бороды. Зеленая. Где я раньше мог видеть бороду этого цвета? У всех цвергов черные, будто обсыпанные углем бороды. Почему моя зеленая?
Ой.
В прозрении я хлопнул себя по лбу.
– Уни-Говорящие-Слюни! Конечно!
– Что? – сестренка аж подскочила он неожиданности.
– Не «что», а «кто»! – я рассмеялся. – Теперь-то я точно знаю, КТО был тем самым гномопырем! Ха-хах-ха-ха!
– И кто?
– Говорю тебе Уни-Говорящие-Слюни, тамада из пещеры, он вел мою помолв… – я опомнился и заткнулся. Не стоило про помолвку.
Сестра побледнела, обхитрить ее трудно, как и бабулю.
– Что ты сказал, братец? – Билль наклонила голову с видом орлицы, собирающейся поохотиться. – Помолвку?
– Ничего, ничего не сказал, – мне захотелось стать немым, невидимым и размером с ноготь.
