успевал отвечать. Руками много размахивал. А на одной руке блестело что-то. Кольцо какое-то.
– Кольцо? Перстень, ты хочешь сказать?
– Ну, перстень… – «чистый» покладисто кивнул. – Я в этом не разбираюсь. Что-то такое серебристое, с какой-то фигней типа когтя…
Все встало на свои места. Марк снова и так же отчетливо, будто это случилось только что, увидел, как хватает его руку, якобы, для рукопожатия, тот караванщик на фактории, как сжимает ее, трясет. Как он, Марк, пытается выдернуть кисть из захвата… и оцарапывается об острый выступ перстня на пальце торговца. Как слизывает кровь с пораненной ладони…
– Ты… что-то вспомнил? – осторожно и участливо поинтересовался «чистый».
О’Хмара посмотрел на ладонь. Длинная и глубокая царапина никуда не девалась.
С-су-у-ука!..
– Он отравил меня с помощью своего перстня! – скавен резким движением показал ладонь соседу. – Не знаю, каким зельем он у него был смазан, но отрубился я довольно быстро. Ч-черт, а я-то думал… И ведь как чувствовал, что с этим что-то не так…
Скавен едва снова не заметался по клетке. На этот раз – от негодования и ярости.
«Чистый» с сочувствием следил за ним.
– Мне очень жаль, что с тобой такое случилось, – проговорил он. – Правда, жаль. Если бы я как-то мог помочь тебе… но…
– Не смей меня жалеть, понял?! – рявкнул, выплескивая накопившуюся злость, досаду и страх, алтуфьевец. – И не надо мне ничем помогать! Я… я сам справлюсь!
Парнишка закусил губу и опустил глаза.
– Как скажешь… – прошелестел он. – Извини.
Скавен сверкнул в его сторону глазами и резким движением опустился на пол в своем углу. Его уже слегка потряхивало.
«Успокойся, О’Хмара! Слышишь?! Успокойся, черт тебя дери! Не время для нервов!»
Душевное равновесие, надо сказать, возвращалось с огромным трудом. Снова и снова Марк обращался к недавним событиям, прокручивая в памяти мельчайшие подробности.
«Тот торгаш еще жаловался всем, что сильно потратился на зеленоградском кордоне. Что его там чуть ли не обобрали до нитки. Уж не задумал ли он еще тогда, в харчевне, похитить меня, чтобы продать и возместить убытки? Иначе для чего было все это представление с хвалебными песнями?»
Несмотря на юный возраст, Марк был довольно умным парнем. И о многом уже имел представление. Так что, сложив одно с другим, быстро убедился, что так оно, скорее всего, и было. Его похитили, чтобы использовать как разменный патрон!
Хотелось выть, рычать и плакать одновременно. Прежде всего от досады и бессильной ярости: надо же было так по-дурацки вляпаться!
Скавен тут же поклялся самому себе с этого момента не доверять «чистым», что бы они ему ни говорили и чего бы ни сулили. Хватит! Уже попался, забыв, как глупый малолеток, что все беды его народа шли от них, от «чистых»!
У-у-у, ненавистное племя!
Представитель «ненавистного племени» с непонятным выражением лица смотрел на него из соседнего угла. Но с разговорами на этот раз не лез. Видимо, понял, что чревато.
Так, в тяжелом молчании, прошло около часа. За это время Марк успел более-менее прийти в себя, а заодно – как следует разглядеть зал, где располагался торг. Точнее – ту его часть, что была доступна взгляду.
Слева от их клетки ныряли в полумрак четыре неподвижных эскалатора. Над ними белела табличка с надписями – указатель перехода к поездам с названиями станций. Из темного провала, куда уходили нижние ступени ныне мертвых «лестниц-чудесниц», до скавена доносились неумолчный ровный шум и запахи, характерные для огромного, уже много лет как обжитого людьми помещения.
По правую сторону зал разветвлялся на два хода, ведущих, вероятно, на какую-то другую станцию. Между ними торчала пристроенная прямо к разделяющей стене собранная из желтых щитов будка с серой дверью. Со своего места Марку была видна в одном из ходов низкая круглая полуарка с украшенными бронзовыми узорными накладками перилами. Сквозь перила снизу сочился яркий свет и слышался все тот же шум людского поселения.
Сопоставив все имеющиеся у него разрозненные сведения, Марк пришел к выводу, что находится он не просто на Проспекте Мира радиальной, а в переходе с нее на одноименную кольцевую. Оптимизма ему это, естественно, не добавило. Ладно бы хоть Менделеевская или пусть даже Новослободская – там хоть родная Серая ветка, и, может быть…
Движение снаружи клетки отвлекло скавена от напряженных размышлений. Дюжий охранник с увесистой плетью за поясом принес юным узникам две миски какого-то неаппетитного на вид варева.
– Хавка! – бросил он, просовывая миски в самый нижний проем между прутьями.
Сосед Марка тут же подхватился, принял обе емкости и осторожно поставил на пол.
– Спасибо, господин… – услышал скавен (естественно, не сдвинувшийся с места), и от этого обращения – «господин» – его аж передернуло.
Охранник ушел. А «чистый» повернулся к скавену.
