– Надеюсь, они у тебя еще нетронутые? – осведомился «важный», оценивающе наблюдая за несчастными девчонками. И добавил с нарочитой небрежностью: – В моем заведении – очень взыскательные клиенты. И девочки для них должны быть самыми лучшими. Впрочем, и не только девочки… А за хороший товар я и плачу соответственно. И прихожу еще – если остаюсь им доволен. Ты понял меня?
…Марк услышал, как позади него задушенно охнул Костя. Обернувшись, он увидел, как сосед отпрянул в дальний угол и вжался в решетку так, что, казалось, он сейчас просочится сквозь нее, а потом – и сквозь стену. Его поразительно гармоничные, как со старинной иконы списанные, черты лица перекосили самый настоящий животный ужас и отвращение.
– Ты чего? – недоуменно прошептал скавен.
– Уж лучше на арену, к монстрам… – глядя перед собой остановившимися, широко распахнутыми глазами, повторил «чистый». – Смертником… Только не так, как их…
Марк еще раз бросил взгляд на то, как покупатель деловито лапает раздетых девчонок, пожал плечами и, не вставая, подполз к соседу.
– Ты-то чего так дергаешься? Подумаешь, продадут их для того, чтоб с ними мужики и парни развлекались… На то они и девки. У нас на станции…
– Ты идиот? – зашипел не хуже заправского скавена Костя. – Их же для борделя покупают! А туда не только девчонок продают, но и пацанов… тех, кто посимпатичнее! Есть любители, которым… которые любят не с женщинами… Слышал, что сказал сейчас этот? Ему в бордель не только девчонки нужны! Хочешь, чтобы и нас с тобой… так же… как и этих, как ты говоришь, девок?
Марк вздрогнул и отпрянул от «чистого». А потом представил себе то, о чем Костя сейчас говорил с такой убийственной беспощадностью в голосе.
Его даже замутило от отвращения и запоздало нахлынувшего липкого страха. В родной общине, где ощущалась постоянная катастрофическая нехватка женщин, всякое случалось. Но грозного авторитета Кожана хватало местным адептам нетрадиционных отношений, чтобы не выставлять свои пристрастия на всеобщее обозрение и не навязывать их другим в качестве «естественных и нормальных». И уж точно не втягивать в них так называемый молодняк. Потому что огрести за это дело от вожака можно было люто и нешуточно! А тут…
«Большое метро… – с гадливостью подумал Марк, усилием воли подавляя недостойный настоящего охотника страх. – “Чистые”… Ур-роды!..»
Костя сидел бледный и неотрывно следил за происходящим у соседней клетки. Марк еще немного подумал и мысленно согласился, что с такой примечательной внешностью «чистому» действительно было чего бояться в этом мире уродов и извращенцев.
– Тебе-то откуда все это так хорошо известно? – осторожно поинтересовался он. – Да и про арены, про местное рабство…
– Мою маму когда-то тоже так продали… – бесцветно отозвался Костя. – В бордель на Черкизоне. В то время она была чуть старше их… Я родился там и видел… много чего видел… – он резко мотнул головой и снова съежился. – Если сейчас эти подойдут к нашей клетке… – его глаза вдруг полыхнули каким-то фанатичным протестом и ненавистью. – Не хочу!!!
– Черкизон? – Марк снова мысленно вызвал в памяти виденную в «кабинете» у Кожана карту метрошных веток и их окрестностей и чуть не присвистнул от удивления. – Это же совсем не в метро! Почему тебя тогда здесь продают, а не там?
– Потому что! – зло огрызнулся Костя. Но напоролся на внимательный и серьезный взгляд юного мутанта и остыл. – Ты спрашиваешь, откуда мне все так хорошо известно… И про рабство это… Я родился рабом. И меня уже четвертый раз продают, а здесь – второй… Сбегал я от хозяев. Несколько раз. Ловили, учили покорности… некоторые потом снова продавали…
– Ты?! Сбегал? – Марк даже приподнялся и уставился на соседа, словно впервые видел. Надо же, сначала «чистый» показался скавену слишком мягким, по-девчоночьи слабым и нерешительным. А он, оказывается, – беглец со стажем, неоднократно битый, но тем не менее не оставляющий упорных попыток вырваться на свободу… Какой же несгибаемый характер и какая нечеловеческая выдержка кроются под этой, как оказалось, обманчивой внешностью «ангелочка»?
Костя пожал плечами и сгорбился, обняв колени и опустив на них голову.
– И ведь каждый раз меня покупали именно из-за этой моей чертовой смазливой рожи! – глухо и яростно донеслось до Марка. – Надо же было уродиться таким… херувимчиком!
Длинная дрожь прокатилась по согнутой, с выступившей цепочкой позвонков, худой спине черкизонца.
– Не хочу… обратно… – упрямо и еле слышно повторил он.
Скавена осенила совершенно неожиданная и, как ему показалось, блестящая идея… Он даже ухмыльнулся.
– Херувимчик, говоришь? – протянул он. – Понятия не имею, правда, кто это, но чтоб мне вовек «одеколона» не нюхать, вопрос внешности в данном случае вполне поправим!
– Что ты хочешь этим сказать? – приподнял голову Костя. В его глазах мелькнула слабая надежда.
– А вот что! – радостно сказал Марк и… от всей души отвесил соседу по клетке хорошую такую плюху. – Ну? Теперь понимаешь?
– Кажется, понимаю… – прошептал «чистый», оживая.
– Обзови меня как-нибудь… для достоверности! – подмигнул ему Марк. – Можешь даже матом, я не обижусь. Только ори погромче, чтоб все слышали!
– Ага… Чертов мутант!!! – вдруг пронзительно завопил Костя. – Убери от меня свои грязные лапы!!! А-а-а-а-а, помогите, он меня сейчас убьет!!!
