движения предательская цепь перекрутилась, и Марк с размаху растянулся на полу хода, едва не треснувшись об пол затылком.
Стена осыпалась прямо перед ним, отрезая путь назад и погребая под краем обвала ноги.
В довершение всего, как будто Крысу было и этого мало, из отверзшейся стенной ниши на него вдруг вывалился потемневший, ехидно скалящийся скелет!
– А-а-а-а!!! – не своим голосом заорал скавен, увидев перед собой зловещую желтозубую ухмылку.
На скелете были почти такие же кандалы, как и на самом Марке. Кажется, судьба снова решила поиздеваться над злополучным алтуфьевцем, устроив ему такую вот наглядную демонстрацию с намеком. Мол, гляди, что с тобой будет через некоторое время!
Бешено задергавшись, скавен с отвращением спихнул с себя останки неизвестного бедолаги, замурованного здесь хрен знает сколько лет или веков назад.
– Шуша! – в отчаянии выдохнул он. – Шуша, сестренка… помоги…
Крысяра подскочила к нему и, схватив его за шиворот, попыталась сдвинуть с места. Безрезультатно – только безрукавку чуть не порвала.
– Да нет же, – простонал скавен. – Ноги! Помоги выкопаться!..
К счастью, ноги ему только присыпало, даже ничего не повредив. Снова везение?
Откопавшись с помощью Шушары, Крыс, не теряя времени, постарался отползти от места обвала как можно дальше. После чего рухнул навзничь прямо на пол, закрыв глаза и тяжело, со всхлипами, дыша. Непросто давался ему путь на свободу, ой как непросто!
В ушах звенело, мышцы дрожали от слабости и боли, пережитого страха и нервного напряжения, перед глазами плыли темные круги. Долгое пребывание в цепях и далеко не самые лучшие окружающие условия – темнота, сырость, спертый воздух, бесконечное ожидание опасности, голод и жажда – тянули из него последние силы. Произошедший обвал так вообще едва не доконал. И в какой-то момент Крысу показалось, что это все, это конец. Что он уже никогда отсюда не выберется и никуда не дойдет. Свалится вот прямо тут, где стоял, и останется от него со временем лишь безымянный, обглоданный подземными обитателями скелет – типа того, что сейчас валялся неподалеку.
И никто, никто на свете не выручит из рабства Костю! Потому что прав был Шаолинь, тысячу раз прав! Пресловутому Третьему Риму было плевать на своих пасынков, отвергнутых обществом и очутившихся на самом дне отчаяния. Ему дороже были свои сытые интересы. А всех, кто не входил в сферу этих интересов, – прочь! За борт – как ненужный балласт!
Марк вздрогнул, когда в его голове внезапно прозвучали эти строчки. Снова тот самый, запавший в память и душу стих Умника. И сбывшееся пророчество Марьяны о враге одной крови. И ее слова о том, чтобы они с Костей помнили друг о друге, несмотря ни на что…
О’Хмара стиснул зубы и упрямо вскинул голову. Ну уж нет, он пока еще не собирается сдаваться! Не дождутся от него такого подарка!
– Костя. Я выберусь. Слышишь? Выберусь и вернусь за тобой! Ты только потерпи, друг, потерпи немного!..
Собрав все оставшиеся силы, он перевернулся и начал медленно подниматься, опираясь сперва локтями, затем коленями. Умница Шуша подлезла под плечо, помогая ему. И вот уже скавен встал на шатающиеся ноги. Встал и сделал шаг! Один, второй, третий…
«Я выберусь, Костя! Выберусь!»
…Следующий ход ему пришлось преодолевать ползком – настолько он был узким и тесным. Но Шушара уверенно направилась именно в этот ходок, хотя там были и другие, и доверившемуся ей Марку теперь только и оставалось уповать на то, что и ему удастся протиснуться по этому шкуродеру.
Насчет шкуродера он как в воду глядел! Невесть откуда взявшаяся в своде лаза железяка, зацепившись за тонкую замшу безрукавки, как бритва, прорезала ее и полоснула по многострадальной спине скавена.
Громкий крик боли и страдания пронесся по шкуродеру, перешел в стон, затем – в шипение. Невольно выгнувшись, Марк тут же повернулся боком и прижался спиной к холодной земляной стене, стараясь заглушить болевые ощущения, отвлечься от них. Но при этом неосторожно придавил неловко вывернутым локтем идущую от ошейника цепь.
Эта стальная гадость всю дорогу мешала ему, а уж тем более – когда приходилось вот так ползти на животе. Крыс постоянно на нее наступал. Теперь же цепь натянулась, из-за чего ошейник радостно, как будто только и ждал своего часа, впился в горло.
– Ш-шуш-ша… – прохрипел Марк, чувствуя, как все меньше и меньше остается воздуха для дыхания. – Помо… Ш-шу…
Крысяра ползла впереди и при всем желании не могла прийти ему на помощь – шкуродер был для нее тоже довольно тесен. Но она услышала его!
Хвостатая задница резко сдавшей назад Шуши ударила Крыса в плечо, заставив его невольно изменить позу и отпустить прижатую цепь. Стальная хватка на горле исчезла, и воздух со всхлипами рванулся в освобожденное горло.
Марк скорчился, насколько позволяла теснота шкуродера, и заплакал, не стыдясь своих слез. А перед кем ему тут было стыдиться? Сейчас бы он, пожалуй, с удовольствием посмотрел в глаза тому умнику, который придумал, что мужчины не плачут. Небось, не доводилось ему попадать в подобные переделки, а позже – плакать от боли, отчаяния и вместе с тем – облегчения, что снова старуху смерть пронесло стороной и снова ее плащ лишь коснулся тебя своим обтрепанным краем.
