Не хотела задавать нетактичный вопрос, но почему-то не удержалась:
– У тебя там кто-то остался? Родные? Может, девушка?
– Не, вся семья в Тай поехала в тот самый день, а меня оставили. Типа, наказан, сессию завалил, вечный студент и все такое. Хорошо, наверное, что так все произошло, ведь, по-твоему, получить иммунитет – это все равно что в лотерею выиграть. На всю семью выигрышей точно не хватит.
– Лотерея?
– Ты реально не знаешь, что такое лотерея?
– Нет.
– Ну это, когда одному из тысячи везет, а остальные в пролете. Здесь ведь так же.
– Нет, здесь не одному из тысячи. Обычно один из сотни, иногда из нескольких десятков, я сама точно не знаю. Да это никто не знает, в Улье порой все одинаково от перезагрузки к перезагрузке, а иногда, ни с того ни с сего, дикая разница.
– А землетрясение будет?
– Какое землетрясение?
– Ну такая махина сюда грохнется, разве землю не затрясет?
– А ты разве не помнишь, как это было?
– Да у меня тот день будто во сне прошел, реально что-то не так с головой приключилось.
– Такое случается, даже у будущих иммунных часто начинаются разные проблемы. Нет, Док, ничего никуда не грохается, обычно все происходит ровно и тихо. Иногда трещит, будто шерстяной свитер через голову снимаешь, и он по волосам трется, иногда кисляк может вспыхнуть цветными огоньками и разрядами, или столбы света в небо уйдут, но такое днем плохо видно.
– Этот туман может вспыхнуть? Он что, горит?
– Нет, это не огонь, это электричество, ведь споры электрически активны. Они летают при помощи электростатического напряжения, так нам говорили. При перезагрузке могут пойти разряды, торопятся опуститься на добычу, наверное.
– Типа, чтобы напасть на людей?
– Ага. Ну что, поехали? Нельзя так стоять на открытом месте.
– Ты же говорила, что здесь безопасно.
– Это я так говорила, а Улей может считать иначе. Если нет острой необходимости, здесь не принято рисковать, иначе долго не проживешь. Ты видишь здесь зараженных? Нет, потому что они не любят оставаться возле перезагружающего кластера. Вот и нам тут нечего делать, так что поехали.
Шум машины я услышала очень не вовремя. Мы как раз выехали из редкого лесочка, который прижимался к дороге по обе стороны, дальше она около километра тянулась по открытой местности. Слева поле, заросшее чем-то непонятным, справа какие-то зеленеющие колоски, и то и другое слишком низкое, спрятаться не удастся. Есть рядочки деревьев невдалеке от обочин, но за ними нам тоже делать нечего – все хорошо просматривается.
Добраться до укрытия никак не успеть, звук приближается слишком быстро. Если это рейдеры, то можно уповать на их благородство (на что я уповать не намерена) или показать, что у нас можно гарантированно поживиться лишь неприятностями, а вот ценный приз вряд ли достанется.
– К обочине, – решительно скомандовала Доку.
– Ты чего?
– Машина едет.
– Я ничего не слышу.
– Зато я слышу. Бери винтовку, как только она покажется, начинай в нее целиться.
– На фига?!
– Люди, которые здесь живут, не любят, когда в них целятся из винтовок.
– Ну надо же – какие странные люди. Я вот тоже это не люблю, я, по-твоему, такой же странный?
– Еще меньше им нравится, когда в них стреляют, такие приключения никому не нужны. Увидят, что мы при оружии и настроены серьезно, могут развернуться и уехать назад. Те, кому нравится искать неприятности, в Улье долго не живут.
– Они нам ничего плохого не сделали, зачем это надо?
– Затем, что могут сделать. Никогда никому не доверяй и дольше проживешь.
– Да ты прям зациклена прожить дольше.
– Между прочим, я уже здесь шестнадцать с лишним лет провела, по меркам Улья – старуха.
– Ну ни фига себе старуха, да у нас таким пиво не продают.
– Здесь – не у вас, здесь я старожилка, а ты никто, всего лишь новичок, которому повезло со мной встретиться и который должен делать все, что я ему говорю. Так что давай целься, хватит уже болтать, времени нет! – Я начала повышать голос.
