– Ты лежишь здесь, истекая кровью, и при этом не я тебя утешаю, а ты меня. У тебя нет никакой логики.
– Если когда-нибудь решишь написать мне любовное письмо, я бы на твоем месте начала его именно с этого, – пошутила я.
Он улыбнулся:
– Что мне сделать, чтобы тебе было полегче?
– Подержать меня за руку. Только не сжимай слишком крепко.
Максон бережно обхватил пальцами мою ладонь, и хотя боль слабее не стала, мне было приятно чувствовать его прикосновение.
– Этого ты вряд ли дождешься от меня. Я имею в виду любовного письма. Всеми силами я стараюсь избегать неловких положений.
– Значит, ты не умеешь планировать войны, отвратительно готовишь и отказываешься писать любовные письма, – поддразнила его я.
– Совершенно верно. Перечень моих изъянов растет на глазах.
Он поскреб пальцем мою ладонь. Я была очень благодарна ему за возможность отвлечься.
– Ничего страшного. Я продолжу догадываться о твоих чувствах, раз уж ты отказываешься писать мне записки. Сиреневыми чернилами. И с сердечками над «й».
– Да, именно так они бы и выглядели, – с притворной серьезностью сказал он. Я хихикнула, но боль в руке немедленно вернулась с новой силой, и я умолкла. – Впрочем, не думаю, что тебе приходится догадываться о моих чувствах.
– Ну, – начала я, и горло у меня перехватило от волнения, – вообще-то, ты ни разу не говорил мне о них вслух.
Максон открыл было рот, чтобы возразить, и осекся. Потом возвел глаза к потолку, воскрешая в памяти историю наших отношений и пытаясь вспомнить, когда говорил мне, что любит меня.
Когда мы с ним были в убежище, на мысль об этом наводило буквально все. Это чувство проскальзывало в десятках романтических жестов, сквозило в каждой искусно построенной фразе… Но прямого признания так и не прозвучало. Я так и не дождалась от него этих слов. Будь они произнесены, я запомнила бы их, я никогда не усомнилась бы в его чувствах и нашла бы в себе мужество признаться ему в своих собственных.
– Миледи? – послышался из-за двери голос Энн, а в следующее мгновение показалось и ее встревоженное лицо.
Максон отступил назад и выпустил мою руку, освобождая место.
Энн цепким взглядом окинула мою рану и осторожно коснулась ее, пытаясь оценить серьезность положения.
– Нужно наложить швы, – постановила она. – И боюсь, у нас нет обезболивающего.
– Ничего страшного. Делай, что нужно, – сказала я.
В ее присутствии я мгновенно почувствовала себя спокойней.
– Пусть кто-нибудь принесет кипятку, – распорядилась Энн. – В аптечке должен быть антисептик, но кипяток тоже понадобится.
– Я сбегаю. – У двери стояла Марли. На ее лице было написано беспокойство.
– Марли! – вырвалось у меня, прежде чем я успела спохватиться.
Мэллори! Ну конечно! Не могли же они с Картером скрываться под носом у короля под своими подлинными именами.
– Я быстро, Америка. Держись.
Она поспешила прочь, но при мысли о том, что она будет рядом, я испытала огромное облегчение.
Энн, для которой появление Марли явно стало потрясением, вытащила из аптечки иголку с ниткой. Меня очень поддерживала мысль о том, что почти вся моя одежда была сшита Энн. С рукой у нее навряд ли возникнут трудности.
Не успела я и глазом моргнуть, как Марли уже вернулась с кувшином, от которого шел пар, ворохом полотенец и флакончиком с янтарной жидкостью. Кувшин и полотенца она оставила на комоде и принялась откручивать крышку флакончика.
– Это от боли. – Она приподняла мою голову, чтобы я могла сделать глоток.
Содержимое флакончика обожгло горло, и я закашлялась, пытаясь проглотить его. Марли заставила меня сделать еще один глоток. Давясь, я кое- как подчинилась.
– Я так рада, что ты здесь, – прошептала я.
– Я всегда рядом, Америка. Ты же знаешь. – Она улыбнулась и впервые за все время нашей дружбы показалась мне старшей из нас двоих, такой хладнокровной и уверенной. – Куда тебя опять понесло?
Я состроила гримасу:
– Мне казалось, это хорошая идея.
На ее лице отразилось сочувствие.
– Америка, ты просто кладезь дурацких идей. Благородных намерений, но при этом безумных идей.
Она, разумеется, была права. Мне давным-давно пора было поумнеть. Но само ее присутствие каким-то образом делало всю эту историю не такой
