— Слава богу! Когда я получил твою записку, решил, что ты заболела или что-то случилось с твоими родными.
— Ох! Нет-нет. Прости, пожалуйста. Так я и думала, что это дурацкая идея. Просто я не знала, будешь ты на ужине или нет, а мне хотелось тебя увидеть.
— Зачем? — спросил Максон.
Он все еще разглядывал меня с беспокойством в глазах, как будто хотел удостовериться, что у меня ничего не сломано.
— Просто чтобы тебя увидеть.
Максон замер. Потом с недоверчивым выражением заглянул мне в глаза:
— Ты просто хотела меня увидеть?
В его глазах вспыхнуло радостное изумление.
— А почему это так тебя удивляет? Друзья обычно общаются друг с другом время от времени.
В моем тоне явственно слышалось «разумеется».
— А, ты злишься, потому что я всю неделю был занят, да? Я не забыл про нашу дружбу, не думай.
Теперь передо мной снова был прежний деловитый Максон.
— Я вовсе не сержусь. Просто хочу донести до тебя свои мысли. Занимайся спокойно делами, а увидимся, когда освободишься.
Я вдруг заметила, что он все еще держит меня за руки.
— Вообще-то… Ты не против, если я побуду с тобой еще немного? У них там совещание по поводу бюджета, а я такие вещи терпеть не могу. — Не дожидаясь ответа, Максон потянул меня к обитому плюшем диванчику у окна. Я прыснула, усаживаясь. — Что смешного?
— Ты, — с улыбкой сказала я. — Так забавно наблюдать, как ты пытаешься отлынивать от работы. Что такого ужасного в совещаниях?
Он посмотрел на меня.
— Ох, Америка. Эти совещания все тянутся и тянутся без конца и края. Отцу хорошо удается успокаивать советников, но склонить к чему-то комитеты — задачка потруднее. Мама вечно твердит, что нужно больше средств вкладывать в школьную систему. Она считает, чем человек образованней, тем меньше вероятность, что он станет преступником. Я с ней согласен, но отцу никогда не удается заставить их урезать финансирование другим областям, которые прекрасно могут обойтись и меньшими средствами. Это невыносимо! А я там не главный, так что мое мнение в расчет никто не принимает.
Юноша поставил локти на колени и уткнулся подбородком в ладони. Вид у него был усталый.
Мне приоткрылся кусочек его мира, но в целом он оставался для меня столь же непостижимым, как и прежде. Как можно игнорировать мнение твоего будущего правителя?
— Сочувствую. Но в этом есть и свой плюс: тебе будет что сказать, когда станешь королем. — Я погладила его по плечу, пытаясь приободрить.
— Знаю. Я и сам себе это говорю. Но меня просто выводит из себя мысль о том, что можно все изменить прямо сейчас, если бы они только послушали.
Разобрать его слова оказалось довольно трудно, поскольку они были обращены к ковру.
— Ну не расстраивайся. Твоя мама мыслит в правильном направлении, но одним только образованием всего не исправишь.
Максон вскинул голову:
— Что ты имеешь в виду?
Этот вопрос прозвучал в его устах почти как обвинение. И принца можно было понять: его только что лишили иллюзий относительно идеи, в которую он так верил. Я попыталась смягчить впечатление:
— Ну, по сравнению с преподавателями, которые учат таких, как ты, образовательная система для Шестерок и Семерок просто ужасна. Если у них в школах появятся хорошие учителя и новое оборудование, это пойдет им на пользу. А Восьмерки? Они совершают большую часть преступлений. Эти люди не получают вообще никакого образования. Возможно, если бы они знали, что им что-то принадлежит, хоть самая малость, это могло дать им какой-то толчок для роста. И потом… — Я замялась, не уверенная, что человек, выросший в условиях, когда все преподносилось ему на блюдечке с голубой каемочкой, в состоянии будет это понять. — Максон, тебе приходилось когда-нибудь испытывать голод? Не такой, когда ты не прочь бы перекусить, а настоящий голод? Если бы у вас совсем не было еды и ты бы знал, что если возьмешь немного у людей, которые за день имеют больше, чем ты за всю свою жизнь… как бы ты поступил? Если бы люди, которых ты любишь, могли рассчитывать только на тебя, на что ты пошел бы ради них?
Некоторое время он молчал. Однажды мы уже пришли к выводу о лежащей между нашими мирами пропасти, когда во время нападения говорили о моих служанках. На сей раз тема была куда более неоднозначная, и я видела, что Максону не хочется ввязываться в спор.
— Америка, я верю, что некоторым людям в жизни приходится несладко, но воровать…
— Максон, закрой глаза.
— Что?
