— Закрой глаза.
Он недоуменно вскинул брови, но подчинился. Я дождалась, пока принц закрыл глаза и его лицо расслабилось, потом заговорила:
— Где-то в этом дворце находится женщина, которая станет твоей женой. — (Краешек его губ дрогнул в зарождающейся улыбке.) — Возможно, ты пока еще не знаешь, как именно она выглядит, но подумай о девушках в том зале. Представь себе ту, что любит тебя больше всех. Вообрази свою суженую.
Его рука лежала рядом с моей, и его пальцы мимолетно коснулись моих. От неожиданности я отдернула руку.
— Извини, — пробормотал он, поворачиваясь в мою сторону.
— Держи глаза закрытыми!
Он фыркнул и вернулся в прежнее положение.
— Эта девушка… Она полностью зависит от тебя. Ей нужно, чтобы ты окружил ее теплом, дал почувствовать, будто Отбора никогда и не было. Словно если бы ты искал себе жену самостоятельно, ты все равно выбрал бы из всех именно ее. Ее и никого другого.
Улыбка замерла у него на лице. Вернее, даже не замерла, а начала медленно сползать с него.
— Она нуждается в твоей заботе и защите. И если бы случилось так, что вам совершенно нечего было есть и ты не мог заснуть из-за голодного урчания у нее в животе…
— Прекрати! — Максон резко поднялся и отошел к противоположной стене. Там он некоторое время стоял, не глядя на меня.
Мне стало неловко. Не думала, что это так его расстроит.
— Прости, — прошептала я.
Он кивнул, но по-прежнему продолжал смотреть в стену. Потом обернулся. Взгляд у него был грустный и вопросительный.
— Все в самом деле так?
— Что?
— Там в самом деле так бывает? Люди так голодают?
— Максон, я…
— Скажи мне правду. — Он крепко сжал губы.
— Да. Такое случается. В некоторых семьях старшие отказываются от своей доли ради детей или братьев с сестрами. Я знаю мальчика, выпоротого на городской площади за то, что стащил еду. Иногда отчаяние толкает людей на самые невообразимые поступки.
— Мальчика? И сколько ему было?
— Девять, — выдохнула я, содрогнувшись.
Исполосованная спина малыша Джемми до сих пор стояла у меня перед глазами, а Максон поежился, как будто ему доводилось испытывать то же самое на себе.
— А тебе? — Голос у него внезапно стал хриплым, и он откашлялся. — Тебе тоже приходилось… голодать?
Я опустила глаза, чем немедленно себя выдала. Рассказывать об этом очень не хотелось.
— Сильно?
— Максон, это лишь еще больше тебя опечалит.
— Возможно, — глухим голосом отозвался он. — Но я начинаю понимать, как много не знаю о своей стране. Пожалуйста.
— Иногда бывало довольно туго, — вздохнула я. — В большинстве случаев, если приходилось делать выбор, мы предпочитали еду и отказывались от электричества. Хуже всего было в год, когда это случилось под Рождество. Стоял страшный холод, так что мы все ходили по дому, закутанные в сто одежек, и изо рта шел пар. Мэй никак не могла взять в толк, почему на Рождество нет подарков. Как правило, все, что выставлено на стол, в нашей семье съедается до крошки. Всегда находится кто-то, кто не наелся.
Он становился все бледнее и бледнее, и я вдруг поняла, что мне больно видеть его таким расстроенным. Нужно срочно разбавить впечатление и закончить разговор на позитивной ноте.
— Чеки, которые мы получали последние несколько недель, очень помогли, а мои родители умеют распоряжаться деньгами с умом. Наверняка они уже отложили что-то на черный день, так что этого хватит надолго. Максон, ты столько сделал для нас. — Я снова попыталась улыбнуться ему, но выражение его лица осталось прежним.
— Боже правый! Так когда ты сказала, что находишься здесь только ради еды, ты не шутила? — покачал он головой.
— Максон, честное слово, в последнее время дела идут вполне неплохо. Я… — Но закончить не успела.
Максон склонился ко мне и поцеловал меня в лоб:
— Увидимся за ужином.
С этими словами он ушел прочь, на ходу затягивая галстук.
