Дверь землянки отворилась, и в проеме снова появился политрук.
– Забыл сказать… Завтра к нам прилетают и будут служить в качестве связных два женских экипажа на «У-2», так вы пыл поубавьте, держитесь серьезно. Если замечу, что ухлестываете, спрошу строго.
Когда он вышел, Виталий тихо сказал:
– Тьфу, чтоб тебя, все настроение испортил!
– Не бери в голову дурного, – посоветовал Игнат.
– И правда. Пошли ужинать, и на боковую.
– Метеорологи на завтра погоды не дают, дождь, – на прощание сказал комэск.
Однако на следующий день «У-2» прилетели. Прошли на бреющем полете над аэродромом, вполне прилично сели. Им отвели место на стоянках не вернувшихся с боевых вылетов штурмовиков.
Техник, обслуживающий самолет Ивана, сплюнул:
– Плохая примета. Баба на корабле – к несчастью.
– У нас же не флот, – возразил механик.
– Один черт!
Летчицы прошли к штабу полка.
Весть о прибытии в полк девушек мгновенно облетела весь личный состав. Вновь прибывшим выделили отдельную землянку, и когда девушки подошли к ней, на них глазели все свободные о службы. Мужики давно не видели женщин, и летчиц обсуждали.
Виталий попробовал подкатиться, познакомиться, но был с позором отшит.
– Что-то ты быстро вернулся! – подначил его в землянке Игнат.
– Да ну их, ничего особенного, – попытался оправдаться Виталий.
– Тогда зачем поперся?
В дальнейшем девушки вели себя независимо и попытки познакомиться пресекали. Постепенно страсти улеглись.
Дожди, лившие несколько дней подряд, прекратились. Но еще пару дней ни наша авиация, ни немецкая не летала, пока не подсохла земля. Ведь авиация базировалась на полевых аэродромах, где не было взлетных полос с твердым покрытием.
Уже чувствовалось приближение осени. Еще ярко светило солнце, днем пригревало, однако ночью уже было зябко, и по утрам в низинах стелился туман.
Сразу после завтрака пилотов вызвали к комэску. Собственно, эскадрилья – это было громко сказано, в строю осталось четыре самолета, да и те уже многократно «штопаные». В других эскадрильях и звеньях ситуация была не лучше. С каждым боевым вылетом полк таял, летчики гибли, самолеты терялись.
– Вылетаем на штурмовку. Цель – колонна немецких войск в районе севернее Смоленска, – Чернобров показал на карте. – Должен вас обрадовать: нам дают тройку истребителей для прикрытия, «ишаков», но это лучше, чем ничего, – добавил он. – После взлета идем к аэродрому истребителей, после встречи – к линии фронта. Вопросы? По машинам!
Пилоты разошлись по стоянкам.
Заревели прогреваемые моторы. Как всегда перед вылетом, на аэродроме стало оживленно: сновали грузовики с реактивными снарядами, бензозаправщики, автостартеры.
И вот взмыла сигнальная ракета. Сильно поредевшая эскадрилья взлетела, пошла курсом 289, к аэродрому истребителей – они всегда располагались ближе к фронту, поскольку запас топлива у них был невелик.
На глазах пилотов штурмовиков с аэродрома взлетело звено «И-16». Они быстро набрали высоту, пристроились сзади и выше штурмовиков.
Присутствие истребителей придавало уверенности, да и опыт у Ивана кое-какой появился, навык в обращении с самолетом. Теперь он успевал и строй держать, и небо осматривать, и за приборами следить. Мотор у «Ил-2» в бронекапсуле, охлаждение затруднено, и приходится контролировать температуру моторного масла.
Из немецких траншей их попытались обстрелять, но повреждений никто не получил.
Ведущий передал по рации:
– Подлетное время – одна минута, приготовились!
Иван подтянул к себе РУД, сбросил обороты. Чем ниже скорость на штурмовике, тем тщательнее можно прицелиться, точнее попасть. Да и пикировать круто нельзя, максимум – на тридцать градусов; на сорока самолет начинает трясти, а все задняя центровка.
Впереди стала видна пыль, поднятая с грунтовой дороги множеством колес.
Ведущий клюнул носом и стал планировать. За ним с отрывом то же самое сделал второй самолет. Как обычно, Иван шел третьим.
Чернобров пустил ракеты и стал поливать голову колонны из пушек. Машины остановились, из них стала выскакивать и разбегаться в разные стороны
