– Костры потушили. Какие-то люди возле них были видны, но они не подходят.
– Ладно, я сам. Саша, с кресла не вставай. Если стрельба начнется, сразу по газам – и взлетай.
Иван выбрался из пилотской кабины, прошелся по грузовой кабине и дернул за ногу бортстрелка:
– Не зевай!
По спущенной лестнице он спустился на землю. Костры уже погасли, только луна светила.
Навстречу Ивану, в зыбком мертвенном свете луны шел человек. Иван вытащил пистолет из кобуры, передернул затвор и, когда фигура приблизилась, приказал:
– Стой! Пароль!
– Дедушка приехал.
Иван успокоился и опустил пистолет.
Перед ним возник человек, и, если бы комэск не предупредил, Иван выстрелил бы.
Человек был в немецкой полевой форме с автоматом поперек груди. Видимо, он не торопился подходить, боясь получить пулю от кого-нибудь из членов экипажа.
– Фу ты, как немец!
– Вас же предупредили. Ты, летун, пистолетик-то убери…
Иван поставил курок «ТТ» на предохранительный взвод и сунул оружие в кобуру.
– И мотор глушите, ждать придется неизвестно сколько.
Иван забрался в самолет и заглушил мотор.
– Саша, сиди на месте. Если что, запустишь.
К Ивану подошел бортмеханик:
– Командир, там немец у самолета. – Голос бортмеханика срывался от волнения.
– Спокойно, Илья, это наша разведка. Еще не то будет.
– Фу! – облегченно выдохнул Илья.
Потрескивали, остывая, двигатели. Тишина полная.
Иван посмотрел на часы – половина второго ночи. Еще часа два, от силы – два с половиной можно подождать. Он выбрался из самолета.
Теперь людей в полицейской форме было двое. Один – в стальном шлеме; на цепочке, поперек груди поблескивала латунная бляха полукруглой формы. Ни дать ни взять – фельдполицай. Ряженые или служат у немцев на самом деле? Вопросы задавать было не принято, да никто бы и не ответил.
– Командир, закурить есть? – обратился к Ивану «фельдполицай».
– Не курю, – развел руками Иван.
«Немец» говорил по-русски чисто.
– Жаль, у немцев сигареты – дерьмо полное. «Беломора» бы или моршанской махорки…
В экипаже курил только бортстрелок.
– Савелий, – крикнул Иван, – закурить дай!
Бортстрелок подошел к открытой дверце и остолбенел. В темноте его глаза уже адаптировались, и картинку он увидел сюрреалистичную: стоящий у борта самолета командир преспокойно беседует с немцами.
– Не бойся, свои, – уловив его замешательство, невозмутимо отреагировал Иван. – Угости товарищей.
Савелий протянул едва начатую пачку «Беломорканала».
– А можно две? – протянул руку «фельдполицай».
– Бери всю пачку!
– Всю нельзя, вдруг увидят? Сгорю.
«Фельдполицай» прикурил и спрятал папиросу в кулак – огонек был виден издалека.
Время шло. Иван с тревогой посматривал на часы. Еще полчаса – и надо улетать.
«Немцы» тревожились тоже, переминались с ноги на ногу, и так же, как и он, поглядывали на часы. Видимо, заминка случилась, а может – и захват оберста сорвался.
«Даже если они привезут этого полковника, – думал Иван, – похищение не останется незамеченным, немцы выставят на дорогах посты. Как нашим «немцам» возвращаться? Все-таки смелые они люди, наверняка он так не смог бы – работать среди чужих».
Время истекло. Если он задержится еще хоть на четверть часа, то не успеет затемно перелететь через линию фронта.
– Все, парни, время вышло! Ждать больше не могу. А то и экипаж, и самолет угроблю.
Иван поставил ногу на стремянку.
