– Дозор приведу, этих упырей наказать надо.
– Не надо, – мотнул головой Харитон.
– Простить? – Саша аж подпрыгнул. – Или струсил?
– Мы вдвоём одолеем.
– Их восемь.
– И что? Оконца видел? Малюсенькие, человеку не пролезть. Подопрём дверь, подходящий кол под навесом обочь конюшни есть. И подожгём.
– У тебя кремень и кресало есть?
– А как же! И мха для розжига надёргаю. А сена из конюшни возьмём. Ещё и хворостом обложим, чтобы изба занялась сразу.
– Я недодумался. Молодец ты, Харитон.
Вернулись к избе. Свеча у ливонцев ещё горела, оконце светилось.
Саша избу обошёл. Нет ли второго выхода или большого окна? И ещё волновало – почему не видно караульного? Любые биваки охраняются, в любой армии мира. Жёсткий распорядок ещё древними римлянами введён был. Или у ливонцев порядки другие?
Рядом возник Харитон с дрыном в руках – длиной с аршин и толщиной две ладони.
– Подпирать? – прошептал.
– Давай.
Харитон подпер дверь, уперев одним концом под ручку, другим в землю. Подёргал, проверяя. Стены избушки бревенчатые, дверь из толстых досок, такую проломить сложно. Конечно, если начнётся пожар, ливонцы попробуют дверь прорубить мечами. Только не приспособлены мечи для такого занятия. Вот топор – другое дело. Харитон снова к дровянику, хвороста набрал, тонких щепочек. Саша помогал сносить к дверям. Потом Харитон стал высекать искры, ударами кремня о кресало. Один удар, второй, третий. Искры летят, а мох всё не занимается. Внутри удары расслышали, в дверь толкнули. Потом вопль на немецком тревожный. Топот ног и удары в дверь усилились.
– Харитон, поторопись. Боюсь – дверь с петель выбьют.
Занялся мох, сначала маленький, дымный огонёк. Харитон тоненькие щепки в огонёк сунул. А как и они занялись, поднёс к сухим веткам. Сразу пламя затрещало, осветило стену избы. Кто-то крикнул из окна.
– Чего лопочешь?
Саша встал сбоку от окна, чтобы не схлопотать арбалетный болт в голову. Ливонец перешёл на ломаный русский.
– Ви что хотеть?
– Сжечь вас. Зачем наших дружинников убили?
– Это не мы.
– А других ливонцев здесь нет.
– Откройте дверь, мы деньги даём, настоящий серебро, талер!
– Положи его себе в рот, на том свете пригодится!
Саша – к Харитону:
– Давай лошадей выводить. Попадёт искра – вспыхнет конюшня. Тем более там лошади нашей сотни.
Принялись надевать уздечки, связывали между собой, чтобы не разбежались лошади. Как любые животные, лошади боялись огня. От избы уже дым сильный, пламя за стены принялось, пожирает жадно. Изнутри вопли ливонцев, кашель надсадный. Вывели всех лошадей, в том числе ливонских. Затем сёдла вытащили, на лошадей набросили – казённое же добро. Подпруги затянули.
– Харитон, отгони лошадок подальше и жди.
– Давай вместе уходить.
– Подожду немного. Вдруг дрын, что дверь подпирает, прогорит.
Крыша занялась, пламя вверх рвётся, пожар уже виден. Если другие ливонские заставы или гарнизоны поблизости есть, могут на помощь примчаться. Александр надеялся, что изба с немцами к тому времени сгореть успеет.
От пламени жар сильный, уже стоять близко нельзя. Саша отошёл подальше, постоял. С треском обрушились стропила крыши, подняв целое облако искр.
– Всё, уходим!
Саша вскочил на коня, и целый табун поскакал на восток, к реке. Конечно, по следам копыт знающий человек сразу определит, куда лошади пошли. Сыростью потянуло, река недалеко. Саша коня в сторону повернул, к землям эстов. Через несколько вёрст свернул к реке. Кони поупирались, боясь входить в воду, всё же темно. Но после пары ударов мечом плашмя по крупу первая лошадь вошла, за ней остальные. Немного не дойдя до противоположного берега, когда уже мелко было, повернул вправо. Так по воде тихим шагом с версту прошли, пока выбрались на берег. Харитон спросил.
– Следы скрываешь? Как заяц зимой.
