Костину – через час всем быть готовым к выступлению, а два «ханомага» должны быть готовы через десять минут, они направляются для выполнения специального задания. Отдав это распоряжение, направился к штабному эшелону в вагон службы тыла. После отданного приказа голова очистилась от мыслей о возможном появлении самолётов люфтваффе. Как будто я всесилен и своими действиями отогнал эту летающую напасть, способную очень осложнить нам жизнь (воспоминания о дороге Волковыск – Слоним навечно отпечатались в голове, особенно расстрелянный с воздуха автобус с детьми). Вместо ощущения загнанного зверя появился оптимизм и надежда, а всё после сеанса связи с генералом Борзиловым.
Да, я связывался с седьмой танковой дивизией. Моя обязанность не только накручивать хвосты подчиненным, но и о стратегии думать. А операция, которую должен был начать Борзилов в 10–00, и была в сущности стратегической. По крайней мере, в моей голове это было так. Для самой седьмой танковой дивизии удар вдоль железной дороги был всего лишь тактической операцией. Показать немцам, что они живы, и уходить, освобождая железную дорогу, по которой снабжалась танковая группа Гота, не собираются. Генерал всё ещё думал, что его наступление это своеобразная разведка боем. Цель – выявить возможные угрозы для дивизии с запада. И всё это для того, чтобы держать железную дорогу. Он сам мне об этом сказал, когда спрашивал, а что ему делать теперь. К удивлению Борзилова, казалось бы, локальные удары блиндобронепоездов принесли колоссальный успех. Немцы практически без боя сдавали станцию за станцией. Только на крупной узловой станции Элк пытаются организовать сопротивление. Саму станцию и депо ребята Борзилова захватили, и сейчас десантные группы пяти блиндобронепоездов ведут уличные бои в городе. Два блиндобронепоезда прорвались к узловой станции Ожиш, и теперь рокадная железная дорога немцев находится под прицелом их пушек.
Генерал Борзилов был в некоторой растерянности от своих же успехов. С одной стороны, по всем канонам военной науки успех нужно развивать, но резервов нет, кроме тех подразделений, которые собраны в районе лесного склада. Но ослаблять узел обороны нельзя, это было чревато невыполнением приказа – удержать любой ценой железнодорожный перегон в районе лесного склада. А так как такой приказ отдал комкор, то и проблему с нехваткой сил для развития успеха на западном направлении тоже должен был решить я. Тем более что комкор Черкасов теперь занял должность командарма. Ну, я и решил – разрешив Борзилову снять часть сил с узла обороны и перебросить их для закрепления успеха, и прежде всего для взятия города Ожиш. И уже там организовать узел обороны.
Такого развития событий я тоже не ожидал. Получается, что Борзилов сделал такой выпад, на который немцы просто обязаны отреагировать, перебросив все доступные резервы, чтобы остановить разбушевавшихся русских. Шутка ли, противник перерезал рокадные коммуникации, связывающие группы армий «Север» и «Центр». Какое тут к чёрту наступление, когда бронепоезда русских могут за несколько часов добраться до Кёнигсберга. Весь план «Барбаросса» накрывается медным тазом, если русские по железной дороге доберутся до Восточной Пруссии. В страшном сне такое не могло привидеться немецким генералам – ведь вдоль железных дорог находились склады с боеприпасами и топливом. Вся германская военная машина встанет, если её лишить этих запасов.
Эх, жалко, что десятая армия по существу разгромлена. Были бы у меня пара-тройка свежих дивизий в районе Ожиша, показал бы я этим фонам и геррам, где раки зимуют. Точно бы вторгнулся в их Восточную Пруссию и погулял бы там на славу. Наверняка уничтожил бы склады топлива и боеприпасов, покатался на танках по аэродромам люфтваффе и, глядишь, добрался бы до линкора Тирпица, который, по слухам, ремонтируется на верфях Кёнигсберга. Вот это был бы удар так удар, тогда точно бы машина вермахта забуксовала, а немецкий народ, опомнившись, смёл бы эту коричневую нечисть. Но как говорится – мечтать не вредно! Кабы в войне не проходят, тем более в планах у командармов. Есть резервы – развиваем успех, нет – молчим в тряпочку. Мне бы, конечно, молчать и сохранять то, чего мы добились, а именно контроль над железной дорогой в Сувалки, но я ведь не карьерный командарм с большим опытом, а волею провидения попавший на эту должность мальчишка, помятый жизнью в другой реальности. Да к тому же воспитанный в эскадроне, где считалось, что риск это дело благородное. Но эта реальность здорово изменила мой характер, да ещё внутри присутствовала весьма осмотрительная сущность моего деда, а знания, впитанные в военной академии, не давали основной сущности действовать очень уж безрассудно, без учёта реального положения дел. Вот, исходя из всех этих своих жизненных установок, я разрешил Борзилову перебросить часть сил под Ожиш, включая и танки КВ. Да что там часть сил – практически весь узел обороны должен быть переброшен в район узловой станции Ожиш. В случае прорыва немцев удерживать участок железной дороги в районе лесного склада, должны были: сводный стрелковый батальон, две 120-мм миномётных и одна батарея трофейных 50-мм противотанковых пушек, а также пять танков КВ, у которых оставался совсем небольшой моторесурс. Кроме этого, на позициях у лесного склада Борзилов должен был оставить все свои гаубицы и четыре трофейные 88-мм зенитные пушки. Я хотел у лесного склада оставить и химические танки, в дивизии оставалось семь ХТ на базе Т-26, но затем передумал из-за рассказа Борзилова о действиях одного из них.
Этот огнемётный танк был включён в десантную группу третьего блиндобронепоезда. А зачем – непонятно, ведь этот танк предназначался не для скоротечного боя рейдовой группы. Теперь даже Борзилов не мог мне ответить на этот вопрос. Сказал, что в спешке так распорядился один из штабных командиров. Но как бы то ни было, эта непродуманность приказа сыграла дивизии только на пользу. Ещё в самом начале рейда блиндобронепоезда столкнулись с непреодолимым препятствием – фашистским бронепоездом. Именно на него немцы делали основную ставку в пробитии коридора до Сувалок. Ещё бы – это был самый мощный в Германии бронепоезд. Можно сказать – линкор железных дорог. Он и повёл себя как линкор – издали начал долбить из своих крупнокалиберных орудий по приближающимся шавкам – блиндобронепоездам. Так бы, наверное, и заглохло наше наступление, но это были всё-таки не простые доты на железных колёсах, а гибридные блиндобронепоезда, имеющие в своём арсенале и десантную бронетехнику. Вот её и выгрузили с платформ, чтобы зайти в тыл и фланг бронированного монстра. Зайти-то зашли, но поразить бронепоезд никак не получалось. Пушкам и пулемётам наших
