– Ты его знаешь?
– Однажды встречались.
– Это сын Макалистера, он живет в Париже. А еще у Макалистера были отношения с моей матерью.
В темноте Ева не видела глаз Аскольда, но почувствовала его удивленный взгляд и угадала мысли:
– О нет, он не мой отец! Он подлец, заслуживающий смерти. Вместе с камердинером Парсонсом Макалистер придумал план, чтобы завладеть всеми записями моей матери. Она была ученой, преподавала в Нью-Йоркском колледже математику и историю. Завещала записи мне, хранила их в банке здесь, в Панаме. Парсонс рассказал душещипательную историю о деньгах, оставленных мне в наследство, и несправедливом отношении хозяина к моей матери. Я поверила. Думала, уедем отсюда вместе, но все оказалось враньем. Макалистер предполагал, что я устрою скандал в банке, как только узнаю о содержимом ячейки, и подготовил Парсонса… – Ева набрала воздуха в легкие, чтобы продолжить, но Аскольд опять перебил:
– Нам нужно идти.
Он зашагал назад к выходу из штольни. Ева последовала за ним, бряцая обрывками цепей по камням, и спохватилась:
– Так что задумал этот негодяй?
– Хочет затопить побережье.
– Но ты остановил поезд!
– Да, но запалы-замедлители уже сработали, я не смогу их обезвредить. Нужно выбираться отсюда.
– А как же город, люди?
– Мы не успеем всех предупредить. Но есть надежда, что смертельный груз, не попав в расчетную точку, вызовет иную реакцию в пластах земли.
– Почему? – Ева наступила на обрывок цепи и чуть не упала, задев стену раненой рукой.
Впереди забрезжил слабый свет, лившийся из залы.
– Тише… – Аскольд понизил голос: – Потому что магистр сказал, что запалы сработают на середине штольни, поезд пройдет остаток пути, бур углубится в породу на пятьсот футов. А это значит, у него все рассчитано до метра. Вероятно, разрушив стенки между кавернами, он прогнозирует смещение дна в Панамской гавани. Будет землетрясение. Вода начнет искать выход и заполнит пещеры, проникнет в штольню, затопив округу…
– Но зачем ему это?
– Чтобы разом решить две задачи… Осторожно, здесь крупный камень возле рельс. – Аскольд обернулся и предложил: – Света уже достаточно, давайте срежу браслеты – незачем цепями шуметь.
Ева протянула ему руку.
– Перестань мне выкать.
Лицо Аскольда едва виднелось в слабом свете, но от нее не ускользнуло, как блеснули его глаза. Крепкие мужские пальцы мягко сжали ладонь, Ева ощутила тепло чужой руки, и ее, будто магнитом, потянуло к Аскольду. Сердце пропустило удар. Он смотрит на нее сейчас так же, как тогда, в дирижабле над Парижем…
– Так какие задачи хочет решить Макалистер? – опомнилась она. Не время для чувств.
– Сейчас расскажу, – кивнул Аскольд и срезал браслеты – сначала у нее на правом запястье, затем на ногах. – Идемте… то есть… идем.
Они приблизились ко входу в залу, где горел одинокий факел на стене. Аскольд выждал немного, прислушиваясь, и быстро повел Еву через залу, объясняя на ходу:
– Макалистер хочет создать условия, при которых «Всеобщая компания межокеанского канала» обанкротится. Эту компанию основали для строительства Панамского канала, главный подрядчик получил лицензию у колумбийских властей.
Они остановились у выхода в коридор. Аскольд снял со стены факел, всматриваясь в темноту.
– И? – шепнула Ева у него над ухом.
– Средства компании давно разворованы. Часть ушла на подкуп прессы и властей в Колумбии и Париже, часть украл Макалистер. Но в договорах с подобными компаниями всегда есть пункт, предусматривающий форс-мажорные обстоятельства.
– Природная катастрофа! – догадалась Ева.
– Точно. Тогда компания снимает с себя все обязательства по контракту. – Аскольд взглянул на слабо колышущийся огонь факела, отделился от стены и быстро двинулся вперед, увлекая Еву за руку. – Бежим?
Ева кивнула, и они устремились вперед, где уже виднелся заваленный камнями выход наружу.
– Подержи. – Аскольд отдал ей факел и начал разбирать завал.
– А какая у Макалистера вторая задача?
Кряхтя, Аскольд сдвинул пару тяжелых камней к стене и уперся руками в те, что поменьше.
– Хочет поссорить… США… Францию… и Колумбию… – Он давил на камни изо всех сил, пытаясь протолкнуть их вперед.
Наконец камни поддались, и руки Аскольда провалились в прореху, сквозь которую ударил солнечный свет. Выдохнув, он распрямился и стал расширять
