одновременно следить за здоровяком. Тот пока не обращал на него никакого внимания. Он нянчил в руках золотой слиток и тихонько приговаривал:
– Мое, мое…
Алхимик наконец нащупал то, что искал. Это была сломанная кочерга. У нее обломился загнутый кончик, и ею было неудобно ворошить в печке угли, но сейчас так даже было лучше. У него в руках теперь была короткая, острая пика. Рональд быстро открыл дверцу и сунул «пику» в горячие угли. «Спасибо промозглой лондонской погоде! Не она бы, не надумал бы растопить на ночь печь!» – втихаря радовался Рональд.
Он спиной прикрывал торчавший из дверцы печи железный прут. Здоровяк время от времени бросал на него подозрительные взгляды, а алхимик ждал, пока накалится железо. Наконец Василий наигрался золотым слитком, развязал на поясе небольшой кожаный мешочек и осторожно опустил в него драгоценную находку. Тщательно завязал и, удовлетворенно похлопав по нему, пробасил:
– Ну, злодей, открывай свои дьявольские ворота! Засиделся я ужо у тебя, домой мне пора!
Рональд тут же выхватил из печи обломок кочерги и, как пружина, подскочил на ноги. Он с визгом бросился на бандита. Раскаленное до красноты железо его рукой было направлено прямо в живот Василия. Но тот не растерялся и тут же вытащил из ножен боевой нож. Раскаленный обломок кочерги уже вот-вот должен был коснуться его живота, но, несмотря на свою грузность, Василий быстро повернулся боком, пропустил мимо себя заостренную кочергу, а затем коротко, но мощно ударил остро наточенным длинным лезвием ножа по кисти алхимика. Тот истошно завизжал и прижал к груди окровавленный обрубок. Немного постоял на быстро слабеющих от кровопотери ногах и рухнул без сознания.
Раскаленная кочерга упала на стол, прямо на старинную книгу, и она вспыхнула жарким огнем. За ней стали загораться то тут, то там расставленные колбы и ящички с различными препаратами, и вот уже весь стол полыхал ярким пламенем. Оно все росло и росло. Горящие ошметки падали на деревянный пол, и тот уже тоже начинал понемногу чадить. Внезапно на столе что-то рвануло, и ярко горящая колба полетела ко входной двери, разбилась о нее и вот уже и она заполыхала. Василий прижался к стене и затравленно оглядывался по сторонам. Дым и жар уже шел со всех сторон. Входная дверь пылала, и выскочить из комнаты уже было невозможно. Он тоскливо посмотрел на открытое узенькое окошко под потолком, но и к нему было не подобраться. Один- единственный стол, с помощью которого можно до окна дотянуться, уже пылал, как языческий костер на ночь Ивана Купалы. Жар огня дышал Василию в лицо. Он прикрывал его руками. Единственное место, где можно было спрятаться, – это та стена, которая отгородила его от родного подземелья. Тут Василий услышал внизу слабый, сдавленный стон. Он посмотрел себе под ноги – к нему медленно полз злодей, из-за которого он оказался замурованным в адской, огненной ловушке. Тот тянулся к нему своим обрубком. Одежда на нем горела, а лицо было черным от копоти, и только одни белки глаз блестели отсветом огня.
Настоящее дьявольское создание. Василий закричал от страха, плотно прижался к стене и схватился за калиту. Даже сейчас, когда он мог сгореть в адском огне, ему было жалко расставаться с только что приобретенным слитком золота. Но теперь он видел только один способ уйти живым – это откупиться от дьявольского отродья. Василий достал золотой слиток из калиты, горестно посмотрел на него, погладил на прощание и занес над своей головой. Он уже хотел бросить слиток подползающему к нему чудовищу, но вдруг почувствовал жаркое прикосновение Рональда. У него загорелась штанина. Василий зарычал, наклонился и стал поспешно сбивать огонь, не обращая внимания на то, что так и продолжает держать в своей руке золотой слиток. Ужас от близости собственной гибели проник в каждую его жилку. Он попытался отодвинуться от протянутого к нему горящего обрубка руки чудовища, но на миг потерял равновесие и оперся рукой, в которой держал золотой слиток, о стену, чтобы не упасть в бушующее пламя огня.
Вдруг Василий неожиданно почувствовал, что стал падать. Он оглянулся и увидел за внезапно исчезнувшей стеной свое родное московское подземелье и своих подельников, которые все так же сидели на полу и удивленно смотрели на него. Здоровяк неожиданно даже внутренне обрадовался таким родным, немытым, бородатым рожам разбойников. И тут он завалился на спину чуть ли не в объятия своих подельников. Василий посмотрел на стену. В ней зиял пролом, а из него торчал горящий обрубок руки, а за ним бушевал огонь. Обрубок ходил из стороны в сторону. Он пытался нащупать убежавшего разбойника. Василий с ужасом глядел на действия дьявольского отродья и не мог оторвать своего взора от ужасного действа. Но когда он увидел в проломе стены черную, обгорелую рожу этого исчадия ада, то завизжал и стал отползать подальше от прохода в жилище дьявола.
Наконец Василий уперся спиной в дрожащих от страха подельников. Щербатый истово крестился и кричал: «Чур меня! Сгинь, бесовское отродье!» Тощий же вскочил на ноги и хотел бежать прочь от этого вселенского ужаса, когда вдруг пролом в стене стал медленно зарастать, и вскоре ни крика, ни стона горящего безрукого чудовища не было слышно. Устрашающее видение исчезло, будто бы ничего никогда и не было. Василий огляделся. Он вновь был у себя дома, в своем родном подземелье, в кругу своих подельников. Те молчали, а в их остекленевших глазах застыл ужас пережитого. Они смотрели на старую, видавшую виды каменную кладку стены. До сегодняшней ночи она казалась им нерушимой защитницей. Теперь они уже очень сомневались в ее надежности. Внезапно завизжал Тощий. Василий и Щербатый вздрогнули от неожиданности и уставились на него. В неверном свете висевшего на стене факела они увидели, что из поросшего мхом камня торчал безжизненный обгорелый обрубок руки, принадлежавший слуге дьявола. По крайней мере, так они думали.
Глава 2
Вылазка
– Чо это было? – продолжая все еще дрожать от пережитого ужаса, спросил Щербатый.
– Чо-чо? Сам дьявол али его сподручный! Не меньше того! – ответил Василий, все еще не в силах оторвать взгляда от черного обрубка руки, торчащего
