– А это, видно, приезжий. Московит, должно быть! Так что с няго возьмем полную плату! Они нас обижали, теперь пришел наш черед! Давай калиту, ежели живота своего жалко! – приказал тать с дубиной в руке и протянул руку к поясу Николая.
Тот не стал дожидаться, пока сорвут у него кошель. Схватил за запястье протянутую к нему руку и, прокрутившись волчком на месте, бросил его спиной на землю и тут же ударил пяткой в кадык. Все произошло так быстро, что подельник ничего не понял. Николай воспользовался мгновением растерянности противника. Одновременно взял его и за запястье, и за локтевой сустав. Разворот, и вот уже у второго татя нет ножа, а рука висит вдоль его бока плетью, а затем… страшный крик пронесся над торгом. Теперь этот тоже уже не боец. Тут уже к Николаю, расталкивая зазевавшихся людей, бежали еще трое – таких же оборванных и немытых существ. Николай их даже людьми называть не хотел. Сколько они успели горя принести честному народу. Тати зашли к Николаю сразу с трех сторон, прижимая его к лавке краснодеревщика и таким образом отсекая ему путь к бегству, но он и не собирался убегать, не для этого же приехал в Тверь, чтобы от татей и разбойников бегать. Николай обернулся. Сзади неслышно подкрался еще один. Более крупный, чем остальные, а на кисти руки, в которой он зажимал рукоять сабли, не хватало двух пальцев. «Беспалый», – подумал Николай. Главарь занес саблю над головой краснодеревщика и заорал:
– Давай калиту, а то всех вас тут порешу!
Казалось, что сделать уже ничего нельзя – вроде как и цейтнот. Но сдаваться разбойникам Николаю ой как не хотелось! Он выхватил из-за пазухи, из наплечной кобуры пистолет и выстрелил Беспалому в предплечье правой руки. Раздался грохот, а затем крик раненого главаря. Троица татей испуганно оглядывалась по сторонам, так как они никак не ожидали услышать выстрел, и теперь не могли понять – кто и где стрелял. В их представлении ручное вооружение – это громоздкие пищали, но тут они никак не могли найти стрелявшего. За это время Николай успел положить пистолет обратно в кобуру и перекатиться через лавку, забрать у сидевшего на земле Беспалого выпавшую из его рук саблю и даже начать вязать его. Только тогда троица татей пришла в себя. Они с непонимающим видом наблюдали, как их наметившаяся «жертва» заканчивала «пеленать» главаря. И тут с них разом спало оцепенение, они бросились к Николаю, но в руках у него уже была сабля. Когда первый тать с устрашающим криком летел на Николая, он лишь слегка отошел в сторону и пропустил мимо себя удар его ножа. Поставил татю подножку и вдогонку еще рубанул его саблей по шее. Двое других татей, увидев, как легко Николай расправился с их подельником, тут же приостановились. У одного из них рукава были чуть длиннее, чем это нужно. «Кистень прячет», – подумал Николай. Тать с кистенем, неотрывно наблюдая за саблей Николая, осторожно подкрадывался все ближе и ближе к нему. Кистень – достаточно опасное оружие. Его кусок увесистого железа на цепочке, который внезапно летит тебе в голову, может одним ударом проломить череп или раздробить кость руки. Николай стал искать глазами что-нибудь подходящее. Этим «что-то» оказался черенок для вил, лежавший на прилавке краснодеревщика. Сам краснодеревщик, взяв себе такое же оружие, теперь стоял за его спиной и бдительно глядел по сторонам.
Не спуская глаз с татя с кистенем, Николай медленно взял во вторую руку деревянный черенок, а затем резким движением направил его прямо в лицо татя. Тот рефлекторно среагировал и выпустил кистень. Цепь кистеня оплела черенок, и тать вырвал его из рук Николая, но он и не собирался его удерживать. Этого как раз он и добивался. Теперь тать был обезоружен. Николай внезапно посмотрел ему за спину. Тать «купился», тоже повернулся взглянуть, что там такое, но тут сабля безжалостно распорола ему живот. Остался последний разбойник. Тот испуганно огляделся по сторонам. Четверо его подельников уже лежали на земле, и разбойник принял единственно верное в данной ситуации решение – бежать. Но когда он развернулся спиной к Николаю, брошенная с громадной силой ему вслед сабля, как копье, пронзила его насквозь. Он упал, а до этого притихшие от страха торговцы взвыли от радости и как один набросились на лежащие на земле бездыханные трупы татей. Они их пинали, топтали, плевались на них и при этом громко кричали в адрес поверженного врага всякую брань. Люди выплескивали наружу весь свой накопившийся за долгие годы страх. Страх раба сложившейся ситуации – это весьма сильный страх. Беспомощность и бессилие гнетут плоть не хуже иных кандалов. Но одолев страх, человек меняется – да так, что потом он сам себя не узнает и не верит, что он когда-то был так слаб и немощен. Единственное, чего в этом случае боялся Николай – это то, что народ затопчет заодно его самого и главаря шайки. А Беспалый ему был очень нужен для показательного суда. Народный самосуд скор и быстро забудется. Со временем его и стесняться будут, а первый настоящий, честный суд над главарем шайки разбойников останется в памяти людей надолго, а это для Николая сейчас было очень важно! Но что удивительно, несмотря на всеобщее буйство, люди слушались Николая неукоснительно. Так что Беспалого он смог беспрепятственно перевязать и доставить его в Кремль.
Когда Николай под одобрительные возгласы людей покидал торг, то его окликнул краснодеревщик. Он поднял над головой черенок лопаты, потряс им и восторженно крикнул:
– Теперь за тобой вся Тверь пойдет!
Лишь один человек на торге не кричал и не изъявлял восторга от одержанной победы. Он стоял за своим прилавком и пристально смотрел вслед Николаю. На пришедших из крепости стражников народ не обращал никакого внимания, а те с удивлением разглядывали валявшиеся на земле растерзанные трупы татей.
Глава 13
Побег
В крепости уже узнали про беспорядки на торге и с любопытством глядели на рослого московита, который вел хорошо известного в Твери главаря шайки разбойников. Уже долгое время она наводила ужас на жителей посада и его окрестностей. Воевода несказанно обрадовался тому, что
