укрепляли единство огромной Гроганской империи.
Несмотря на старание властей, некоторые из Драконовых Бастардов, вопреки запретам, обзаводились собственными детьми, порождая побочные линии крови, что каралось беспощадно. По иронии судьбы во время заката империи, когда правящая династия была уничтожена далийскими эльфами, именно немногие спасшиеся от правосудия кровные линии сохранили последних настоящих потомков Сароса Драконогласого. И по сей день они порой проявлялись в детях, рождавшихся с желтыми драконьими глазами.
Опершись локтями о столешницу, а ладонями закрыв лицо, Тобиус сидел неподвижно и перебирал в уме детали, которые оставались для него неясными. У драконов желтые глаза, на это обратили внимание задолго до того, как Тульприс Бесстрашный начал писать свой монументальный труд «Кергаа?на Драко?ника». У разных видов драконов встречаются разные оттенки каймы и форма зрачка либо радужки, но в сердцевине глаза всякого дракона есть золотистая желтизна. Примерно такой же цвет глаз имели гроганиты – прямые потомки Сароса Грогана, известные своей властью над драконами. Такой же цвет глаз встречался ныне у людей, известных как серые маги.
С одной стороны, Тобиус мог понять, откуда в голове Шивариуса Многогранника взялась идея о его родстве с Императорами-драконами, но с другой – он не понимал, по какому принципу наследуются эти глаза. С падением империи желтоглазые люди исчезли, не существовало династий, которые могли бы похвастаться родовым признаком в виде желтых глаз. Также оставалось загадкой, почему все без исключения серые маги имели драконьи глаза, или же, если перефразировать, почему все драконоглазые люди рождаются серыми магами. Являлся ли ослабленный и вяло выраженный магический дар следствием некой связи с драконьим родом?
Серый волшебник подумал раздраженно, что если кто-то и может ответить на эти вопросы, то это Шивариус Многогранник, а ему, Тобиусу, поискам правды придется посвятить годы. Он безнадежно отстал от своего врага.
Оставив эти мысли, волшебник достал книгу заклинаний, раскрыл ее на странице со сложным чертежом и материализовал синее перо, с которого срывались яркие искорки. Такими перьями маги заполняли свои книги заклинаний, используя вместо чернил собственную гурхану, тем самым наполняя книги личной магией. Именно поэтому магические книги неохотно давали кому-либо, кроме хозяев, читать себя даже после того, как хозяева те оканчивали жизненный путь.
Вместо того чтобы начать писать, Тобиус поднес магическое перо к своей левой ладони и ткнул писчим кончиком в плоть. Было больно, но, убедившись, что под кожей остался заряд концентрированной гурханы, маг ткнул еще раз и еще. Он провел часы, раз за разом пронзая свою ладонь без перерыва и начитывая нужный речитатив.
В глубокой ночи, перевязав ноющую руку, Тобиус без сил завалился на кровать.
Проснувшись оттого, что теплый язык лижет ему лицо, Тобиус отогнал от себя Лаухальганду, через силу перевернулся на спину и со стоном сел. Хотя спал он спокойно, проснулся разбитым и усталым, причем отчего-то вспотел, и тело стало чесаться.
– Где можно совершить омовение?
Голос атторнака зазвучал из самих стен:
– Личная купальня придворного мага, королевские купальни, купальни для слуг, баня…
– Баня? – Тобиусу показалось, что он ослышался.
– Баня.
В Ривене люди не парились в бане, да и простую ванну старались принимать не чаще раза в две недели, однако в Диморисе и Шехвере традиция банного дня чтилась со времен гроганских терм, а Тобиус за время жизни в Пьянокамне утвердился в мысли, что жар натопленной парной ему очень даже по душе.
Атторнак указал дорогу, и серый маг отправился на поиски. Но сначала он вышел в парк. Берез, увы, найти не удалось, и пришлось рвать дубовые ветки. Баня находилась в служебной части дворца, в одном из внутренних дворов. Срубленное из бревен приземистое и очень широкое здание с маленькими окошками сильно отличалось от иных хозяйственных построек.
Тобиус не обратил внимания на то, что труба дымоотвода уже выдыхала дым, а потому, войдя в раздевальню, он остановился, встретившись взглядом с голой женщиной. Та не смутилась. Медленно выпрямилась, отвлекаясь от своих вещей, подбоченилась и беззастенчиво развернулась так, чтобы показаться в наиболее выгодной позе.
– Нравлюсь? – неправильно истолковала она его внимательный взгляд.
– Ну… плеваться не тянет, – ответил Тобиус задумчиво.
Она действительно нравилась, хотя это заключение плавало где-то на задворках разума, когда основное внимание волшебника занимало не сильное поджарое тело, а шрамы, видневшиеся там и тут.
– Насмотрелся? – спросила она почти через минуту.
– Вполне, – пожал плечами Тобиус, – но могу и еще посмотреть.
– Думаю, тебе хватит, иди.
