– Наверное…
И снова тишина. Голос сердца, которое дергается, екает, болезненно отдавая под лопатку. Его, сердце, нужно будет проверить…
И телефонный звонок раздался одновременно с тихим стуком в окно. Трубку Иван взял, к окну прильнул.
– Ванька, – из черноты ночи выплыла черная фигура. – Разговор есть. Срочный.
Вовка.
Черный, изгвазданный в грязи, Вовка… и не стал дожидаться, пока Иван дверь откроет, забрался на подоконник, перевалился и отряхнулся по-собачьи, разбрызгивая не то землю, не то влажную речную тину.
– Сейчас, – попросил Иван, трубку прижимая. – Я сейчас…
Вовка кивнул и, присев на корточки, уставился на Ларку. Смотрел долго, весь Иванов разговор, который вновь получился смятым.
– Было у царя два сына… – пробормотал Иван, отключаясь.
Фото прислали.
А не похож совсем на Владлена Михайловича. Худой, если не сказать – изможденный, с острыми скулами, с жестким подбородком, с четкой линией губ. И Лара, лишь глянув на фото, зажала руками рот.
Значит, он.
– И что за погань? – Вовка тоже посмотрел и нахмурился.
– Валерий Владленович, младший сын Владлена Михайловича. А старший – Игорь Владленович… ты его знаешь, – Иван потер виски, понимая, что голова его вот-вот треснет от боли. – Правда, отчество он сменил уже во взрослом возрасте, в знак, полагаю, уважения, к родному отцу…
– Вот падаль, – восхитился Вовка, а потом тихо добавил: – Он Женьку увел…
– Кого?
– Женьку… она сюда только-только приехала. И на кладбище работала. Сторожем. И жила тоже на кладбище… и короче, она прикольная. Рыжая. И волосы пружинками… это я виноват.
Вовка почесал грязную щеку.
– Я ее к старой усадьбе повел. Ну и отошел по… по надобности, короче, отошел. Там же ж не было никого, а тут раз, и Игорек. Встал. Пистолет к голове прижал и орет, чтоб я выходил.
– А ты не вышел?
– Я не дурак, Ванечка, – Вовка поднялся, медленно преображаясь. И улыбка его разбойная стала вдруг оскалом, треснула маска веселого парня, и выглянувший из-под нее некто был зол. – Я же знаю, что стоило подняться, и получил бы пулю в лоб. А человек с пулей в башке на подвиги не способен. Он вообще ни на что не способен…
– А она как же?
Кажется, Ларе этот вариант по вкусу не пришелся. Вскочила, кулачки стиснула, того и гляди на Вовку бросится, неведомую ей девицу защищая.
– Ее не тронет. Не сразу… заложники – штука ценная, заложниками по пустякам не разбрасываются… а там еще и Владлен объявился.
– Там – это где? – уточнил Иван.
– В старой усадьбе. Короче, я к тебе шел, чтоб, значит, сказать, что туда пойду. И вызови полицию. Пусть едут… я все одно пойду… они меня ждут… а ты полицию вызови…
– Ванька! – пьяноватый голос Игорька заглушил и сверчков, и соловьев, жабы, и те смолкли, уступая сцену новому солисту. – Ванька, скажи, Вовка не у тебя часом?
Вовка прижал палец к губам и покачал головой.
А ведь стоит так, что из окна не видно. И уже не стоит, присев, крадется к открытому окну… не Вовка, нет, Вовку Иван знает хорошо. Вовка – свой парень, мировой и добрый, несмотря на то, что порой дрались в детстве. Всегда готов последнее отдать. И когда из Малиновки приходили пацаны, чтоб Козий луг делить, он стоял, с носом разбитым, раскровавленным, а стоял…
…Но был именно собою, Вовкой, внуком бабы Гали.
У окна замер кто-то другой, безымянный, но опасный. И этот другой внимательно вслушивался в темноту.
– Не у меня, – ответил Иван, к окну подходя. – Не ори…
– Так это… у меня к тебе разговор имеется серьезный, – Игорек толкнул калитку. Он шел не спеша, раскачиваясь, и походку его можно было бы назвать пьяной, только ведь притворство…
– Сиди здесь, – бросил Иван Ларе и дверь открыл. Встал на пороге, показывая, что дальше незваного ночного гостя пускать не намерен.
– Тут это… дело такое, – Игорек остановился. – Мне твоя хозяйка нужна.
– Зачем?
– Так это… обманула она хорошего человека… у него с обману расстройство вышло… по сей день в печали… встретиться желает. Поговорить.
