Жаль, запомнил плохо… чуть бы больше времени ему…
— Веришь, я нормальная, — его несчастная невеста шептала и в глаза заглядывала.
— Верю.
— И ты… ты заберешь меня отсюда?
— Заберу, — пообещал Арей, только оба понимали, что обещание это пустое. Кто дозволит? Разве что после свадьбы, а свадьбе не бывать. Одно дело дразнить гусей, другое — в самом деле позволить девчонке выйти из-под царского крыла.
…или… кому нужна жена вчерашнего раба?
Царская кровь? Не та кровь, которую примет Дума. И детям, какими бы ни родились, путь к трону заказан будет. А значит…
— Послушай. — Арей взял ее за руку.
Сдавил запястье, вслушиваясь в нервную нить пульса.
— …ты красивая девушка… очень красивая…
Он не умел говорить так, чтобы не обидеть, а она всенепременно обидится.
— Но ты любишь другую, да? — Не угадал, она смотрела почти спокойно, только как-то обреченно. — Знаю, мне сказали… и что она простого звания…
— Да нет, княгиня…
— Из деревни?
— А хоть бы и так.
Сердце слабое и с кровью что-то не то, а вот что не то — Арей понять не способен, он все-таки не целитель, хотя и практика общей была. Да, рану зарастить или сил перелить способен, а вот в тонкостях всяких ничего не смыслит.
Но дворцовый целитель должен был бы заметить?
Или он заметил, но…
— Действительно, хоть бы и так, — эхом отозвалась невеста и руку высвободила. — Когда-то я думала, что придется идти замуж за саксонского посланника, и очень переживала. Что ж, теперь волноваться не след… наверное, я умру.
— Все умрут когда-нибудь.
— Я скоро. — Она присела на темную лавочку. — Я знаю, он выпьет меня… они вместе… он ведь не просто так приходит… тебе не рассказывали, что с моим отцом произошло? Ты ему нравился. Он даже как-то обмолвился, что не того ребенка законным призвали. Я не поняла. Тогда не поняла. А теперь у меня только и остались, что воспоминания. Сижу. Перебираю. Последние драгоценности… не подумай, что я жалуюсь, драгоценностей у меня целые ларцы. Она щедра… со всеми щедра… и меня одаривает. Ожерелья тяжелы. Серьги уши дерут. А венчики ее наденешь — и будто гвозди в голову заколачивают. Но носить приходится, потому как доложат…
Тяжкий вздох.
Уйти бы. Эта встреча лишена смысла. И зачем он вообще явился сюда? Ночью, будто тать какой… а если кто сейчас увидит их вдвоем, кто-то, кроме хитрой девки, что, получив золото, держалась в тени. Тогда не оберешься позора.
И придется жениться.
Может, на это и расчет?
— Отец не виноват. Он просто увлекся. — Белая девичья ладонь сама нашла его руку. — Всегда таким был, сколько себя помню. Увидит загадку и не успокоится, пока не отгадает… матушку это злило. Ей хотелось жить, как другие боярыни. Чтобы к нам гости или мы в гости… пир и скоморохи, или в тереме… иные там и живут. Она бы, верно, не отказалась.
Бледен лик. Луна рисует узоры. Глаза темны, провалами кажутся.
— А ему гости в тягость были. Он говорил, что чувствует, как уходит на них время… что времени этого не так и много, чтобы тратить его на глупости. Я тогда не понимала. Мне нравились гости. И скоморохи. И потешники. И чтобы меня, как взрослую, в высокое кресло сажали… еще повадились матушкины подруги женихов перебирать, искать, который подходит. Отец только выглянет, увидит их и обратно уходит. Подруги обижаются, мол, нет уважения к гостям. Матушка после его пеняет, он оправдывается, что ему с этими людьми скучно.
Она цеплялась за Арееву руку, как цеплялась за свою память о тех днях, когда счастлива была. И совестно делалось: ничем-то он не поможет.
Прошлое вернуть?
Это не под силу магикам, даже если соберутся они всем миром.
Будущее переменить?
Это он мог бы, но… какой ценой? И пусть трусость сие, но Арей не готов платить этакую цену. И если отыщет другой путь… он отыщет.
Постарается.
