Журналистика, понимаешь?
– И?
– И – но только между нами – мне сказали, что ради того, чтобы получить «Хранилище» в Джунипер, были сделаны определенные уступки. В противном случае магазин отправился бы в Рэндолл. Сам знаешь, между нашими двумя очаровательными городами уже давно продолжается необъявленная война за контракты, и тот, кто предлагает более сладкие условия, получает новые рабочие места, дополнительный налог на недвижимость и все остальные прелести, связанные с открытием нового бизнеса.
– Проклятье!
– В этой борьбе ты будешь одинок. Город умирает. Многие продадут свою родную мать, если только это даст новые рабочие места. Все считают, что небольшое нарушение каких-то устаревших законов – маленькая цена за экономическую стабильность.
– А ты сам что думаешь?
– То, что думаю я, не имеет значения.
– Но все же, что ты сам думаешь?
Билл помолчал.
– Только между нами?
– Только между нами.
– Я откажусь от своих слов. Мне полагается быть беспристрастным. К тому же от этого зависит мое существование.
– Я все понял.
– Я ничего не имел бы против того, чтобы «Хранилище» отправилось в Рэндолл.
Билл поймал себя на том, что задержал дыхание. Он тихонько выдохнул.
– Почему?
– Не знаю, – признался редактор.
– Ну же. Мне ты можешь открыться.
– Честное слово, я действительно не знаю.
– Но «Хранилище» тебе не нравится.
– Нет, – подтвердил Бен, и его тихий голос стал серьезным. – «Хранилище» мне не нравится.
2
Они поужинали рано, чтобы Билл вовремя успел на заседание городского совета. Саманта вызвалась сопровождать его, но он чувствовал, что обеих девочек пугает мысль о предстоящем выступлении отца, поэтому Билл сказал ей, что все в порядке и он пойдет вместе с Беном.
Шеннон высказалась более прямо.
– Пап, ты только постарайся сделать так, чтобы нам не было за тебя стыдно.
– А тебе приходится за меня стыдиться? – усмехнулся Билл.
– Постоянно.
Родители рассмеялись.
Девочки к ним не присоединились.
После ужина Билл поехал к зданию городского собрания, по дороге разглядывая пустые витрины магазинов и пустующие здания. Старый центр города медленно умирал после того, как в конце восьмидесятых закрылась лесопилка. Местные обвиняли во всем «экологов», некую туманную группу, включавшую в себя не только широкую коалицию ученых, борцов за охрану окружающей среды и простых граждан Аризоны, выступавших в защиту оказавшейся на грани исчезновения белки, обитающей в сосновых лесах, которым удалось добиться от федерального правительства введения моратория на заготовку леса в этой части штата, но и вообще всех тех, кто поддерживал любую форму государственного регулирования, будь то стандарты здравоохранения и безопасности или же запрет на захоронение ядовитых отходов. Сказать по правде, белка лишь ускорила неизбежное, что, вероятно, в долгосрочной перспективе было городу только на благо. Заготовка древесины в прежних объемах могла бы продолжаться от силы лет пять, после чего все лесные запасы региона были бы истощены. Да, деревья – возобновляемое сырье, и компании, занимавшиеся заготовкой древесины, старательно засаживали молодняком выработанные делянки, но вся беда заключалась в том, что валили деревья гораздо быстрее, чем они росли.
Второй статьей доходов Джунипера всегда был туризм, и она иссякла бы, если бы от вырубки пострадали живописные леса. Железной дороги в Джунипере не было, оживленные автострады через город не проходили, он не предлагал никаких особенных удобств и не имел важного стратегического значения ни для какой компании или корпорации. Единственным ходовым товаром Джунипера были красоты окрестных сосновых рощ.
Экономический спад ударил по туризму, но спад заканчивался, и, несмотря на умирающий деловой центр города, регион в целом подстраивался под меняющиеся экономические реалии.
Сторонние инвесторы покупали землю и строили дома отдыха, и даже ходили разговоры о том, чтобы создать крупный туристический центр рядом с
