Ошеломленный Билл не мог оторвать взгляд от экрана компьютера.
В этой шахматной партии победу одержал Стрит.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать случившееся. Он этого не ожидал, был к этому не готов и потому потерял психологическое равновесие. Когда его мозг наконец признал то, что произошло, он откинулся на спинку кресла, чувствуя пробежавшую по спине дрожь.
На самом деле Земля не перестала вращаться вокруг своей оси. И вообще не произошло ничего значительного.
Черт побери, по всем законам это должно было случиться давным-давно.
И удивительным было как раз то, что это не произошло раньше.
Однако после длинной непрерывной череды побед это поражение почему-то казалось зловещим, и Билл поймал себя на том, что пытается найти в нем нечто такое, чего, вероятно, в нем не было.
Тут не было никаких «вероятно». Проигрыш в шахматной партии оставался исключительно тем, чем был, – проигрышем в шахматной партии, и никакого скрытого смысла в нем не было.
Так почему же его захлестнуло… беспокойство?
Зазвонил телефон. Несомненно, Стрит.
– Я возьму! – крикнул Билл. Взяв со стола радиотелефон, он нажал кнопку включения. – Алло?
Это действительно был Стрит, однако позвонил он вовсе не для того, чтобы позлорадствовать, как предполагал Билл.
Напротив, он был подавленным.
– Я выиграл, – сказал Стрит, и в его голосе прозвучали суеверные нотки, как будто он только что разбил зеркало и теперь ждал неминуемых семи лет невезения. – Я не думал, что выиграю.
– Я тоже, – признался Билл.
В трубке послышалось молчание.
– Не хочешь позвонить Бену и сразиться за доской?
– Конечно. – Билл пошарил по столу, ища, куда положил часы. – Сколько сейчас времени?
– Еще рано. Почему бы нам не продолжить?
– Ладно, – согласился Билл. – Встречаемся в десять часов. – Он собрался уже выключить телефон, затем снова прижал его ко рту и уху. – Да, чуть было не забыл. Прими мои поздравления.
– Спасибо, – ответил Стрит, однако в его голосе не было радости.
Выключив телефон, Билл отключил компьютер, вышел из кабинета и отправился на кухню выпить стакан воды.
– Он по-прежнему живет здесь, – донесся из гостиной громкий голос Шеннон.
– Очень смешно. – Билл скорчил дочери гримасу.
Сидевшая на диване Джинни посмотрела на него.
– Ты мог бы чуточку больше времени проводить с семьей и чуточку меньше времени прятаться у себя в кабинете вместе с компьютером.
– Да, пап.
– Ты и так весь день сидишь за компьютером. Неужели это нужно делать и вечером?
– Извините. – Схватив с полки стакан, Билл сполоснул его, налил воды из крана и выпил залпом.
– Итак, каковы сейчас твои планы? – спросила Джинни. – Ты в кои-то веки останешься дома или же снова отправишься к своим дружкам?
– К своим дружкам?
– К своим дружкам, – спокойно выдержала его взгляд Джинни.
– Ну… я собирался сходить к Стриту домой сыграть быструю партию в шахматы.
– Господи! Тебе не кажется, что ради разнообразия ты мог бы заняться чем-нибудь со мной, а не со своими друзьями?
В ее голосе не осталось и следа добродушного подшучивания. Если оно вообще было. Шеннон сползла на пол ближе к телевизору, делая вид, будто не слышит пререкания родителей.
Билл поставил стакан в мойку.
– Чудесно, – сказал он. – Я остаюсь дома. В шахматы мы сыграем завтра.
– Но ты будешь весь вечер злиться, ведь так? Молчать и дуться?
– Что на тебя сегодня нашло? – Пройдя в гостиную, Билл подсел к жене на диван. – Месяц только начался.
– Какой же ты грубый, – заметила Шеннон.
– Это твои гормоны приказывают тебе сердиться на меня? – Он ущипнул Джинни за зад, щекоча ее, и та против воли рассмеялась.
– Ты
