На следующий день, ранним стылым утром, Урман добрался до знакомых мест, благо хутор располагался недалеко от его цели.
Еще не наступил рассвет. За ночь хрупкий ледок подернул лужи. В небе бледнели лики планет Ожерелья. Одна висела близко, казалась огромной, на ней были отчетливо видны детали рельефа, остальные, уменьшаясь в размерах, дугой сбегали в сторону горизонта.
Туман, словно живое существо, полз вдоль склонов, сгущаясь в ложбинах, клубясь, лениво перетекал через невысокие гряды скал, омывал стволы деревьев, просачивался меж голых ветвей.
Говорят, природе нет дела до смертельных схваток могучих цивилизаций, она воспрянет, залечит раны, пробьется к теплу и свету юной зеленью клейких побегов. Руины постепенно зарастут, воронки обмельчают, серые шрамы оползней, оставшиеся на склонах после гравитационных ударов, вновь укрепят корни неприхотливых стелющихся кустарников, истлеют тела, проржавеют обломки, и все вернется на круги своя.
«Только не в этот раз». – Урман остановился, взглянул в направлении равнины порталов. Туман тек выше, и древний город лежал как на ладони.
Вернее сказать, он распластался у подножия гор осыпями обломков. Лишь немногие здания уцелели. На фоне пустошей с высоты старой логрианской дороги были отчетливо видны семь кратеров с оплавленными склонами. Их окружали непонятные полусферические постройки. В предрассветных сумерках темнели отвалы грунта.
Сипло, надрывно дыша, он запомнил детали открывшейся панорамы, затем, сочтя, что увидел достаточно, повернулся и медленно побрел дальше.
Восход разгорался. Небо у горизонта вспыхнуло, словно там воспламенился воздух. Жгучий сиреневый свет озарил округу, скалы отбросили длинные темные тени, все стихло, улегся даже слабый ветерок, природа замерла, пока над горизонтом не показался краешек пылающего энергетического сгустка.
Урман свернул с логрианской дороги и теперь взбирался по склону, следуя каменистому руслу пересохшего ручья.
Подле группы замшелых валунов он остановился, сверяясь с ориентирами, затем прошел еще сотню шагов, присел, разгреб опавшую листву, под которой обнажился прочный массивный люк. Глухо и мягко стработал механический привод. Преграда сдвинулась в сторону, показались ступеньки, уводящие вниз.
Пронзительный сиреневый свет померк за спиной. Стих гул механизмов. Липкий мрак воцарился в тоннеле, и Урман замер, зная: сейчас его омывают невидимые глазу потоки сканирующего излучения. Малейшее искажение данных, и автоматическая система безопасности испепелит нарушителя.
Мягко осветились вмонтированные в свод панели. Первичная проверка пройдена. На лбу выступили капельки пота. Он рисковал, направляясь сюда, но худшее впереди, а выбора, по сути, нет.
Подле многотонной двери, преграждающей доступ в помещения бункера, располагался второй контур системы ограничения доступа. Урман прижал ладонь правой руки к углублению в стене. Датчики получили образец ДНК, считали данные с личного кодона, имплантированного под кожу, сличили узоры папиллярных линий с хранящимся в системе образцом, затем мягкий зеленоватый свет сканировал сетчатку глаз.
– Биометрическая проверка пройдена успешно, – сообщил голос. – Полковник Торн, пожалуйста, подключите импланты для завершения аутентификации.
Урман извлек из внутреннего кармана потрепанной куртки тонкий экранированный футляр, открыл его. Пять кибермодулей тускло блеснули отраженным светом. В условиях Первого Мира использовать стандартные расширители сознания удавалось редко, но для доступа к аппаратуре резервного командного пункта без них не обойтись.
Он снял заглушку из пеноплоти, обнажил гнезда, имплантированные в черепную кость, установил в них кибернетические модули.
Система безопасности бездушна. Для нее не важны сопутствующие обстоятельства. Если офицер пришел сюда и был опознан как боевой мнемоник, то он обязан подтвердить свой статус тестовым откликом имплантов и генерацией уникального мысленного образа.
О том, что в голове полковника притаилась колония чужеродных нанитов, система не должна узнать. Иначе – мгновенная смерть.
Он не рассчитывал на мнемонический поединок с кибернетической составляющей бункера. Для перехвата управления недостаточно сил. Рана в груди вновь открылась, начала кровоточить. Жители хутора действительно сделали что смогли, но энергетические сущности, если не владеть древнейшими знаниями, не способны исцелить раны. Они лишь поддерживали слабую искру жизни, фактически погрузили Урмана в состояние искусственной комы, и не более.
Истощенный организм отреагировал на подключение кибермодулей приступом резкого головокружения. Дыхание участилось. Зрачки расширились, каждый удар сердца сейчас отдавался острой, почти нестерпимой болью. Он с трудом сформировал мысленный образ – сокровенный, известный лишь ему пароль доступа, одновременно корректируя работу расширителя сознания, транслируя системе безопасности неискаженную нейрограмму.
Наконец массивная дверь дрогнула и начала открываться, медленно смещаясь вбок.
Урману внезапно изменили силы. Он лишь на миг потерял мысленную концентрацию, захлебнулся болью, но и этого оказалось достаточно.
