перед парадным входом. Он как-то странно посмотрел на Бобби, но ничего не сказал. Это был один из этих водителей-иммигрантов. Бенгалец или откуда-то из тех краев. Думаю, он даже не говорил по-английски, и мне пришлось показывать ему дорогу к клинике.
Наверное, Элспет, мне нужно немного рассказать вам о докторе Ломейере. Нет сомнений в том, что он хороший врач, но мне очень не нравилось, что он, когда я привозила Рубена на обследования, говорил о нем так, как будто его здесь нет.
— Ну, и как дела у Рубена сегодня, миссис Смолл, есть ли у нас с ним какие-то проблемы?
Это был первый доктор, который сказал нам, что причиной забывчивости Рубена может быть болезнь Альцгеймера. Рубену он тоже не понравился.
— Почему я должен узнавать о себе подобные новости от такого придурка, как этот?
Специалист, к которому нас направляли, был гораздо более презентабельным, но это означало путешествие на Манхэттен, а я не была готова везти Рубена так далеко. Пока что сойдет доктор Ломейер. Мне были необходимы ответы. Мне было необходимо знать, с чем мы имеем дело.
Когда мы вошли в кабинет доктора Ломейера, он был приветливее, чем обычно.
— А это Бобби? — спросил он. — Я о вас слышал, молодой человек.
— А что вы делаете на компьютере? — поинтересовался Бобби. — У вас там картинки. Я хочу их посмотреть!
Доктор Ломейер удивленно заморгал, а затем развернул монитор к Бобби. На экране была фотография альпийского пейзажа.
— Нет, не эту картинку, — сказал Бобби. — Ту, на которой тети держатся за свои письки.
Наступило неловкое молчание, а затем Рубен ясно и разборчиво произнес:
— Ну давайте, док, покажите ему эти картинки.
Бобби улыбнулся ему, очень довольный.
Челюсть у доктора Ломейера отвисла. Вы можете подумать, что я преувеличиваю, Элспет, но вам нужно было видеть лицо этого человека.
— Миссис Смолл, — сказал он, — и сколько времени это уже продолжается?
Я рассказала ему, что Рубен начал разговаривать вчера вечером.
— Он начал
— Да, — подтвердила я.
— Понятно.
Доктор нервно заерзал в кресле.
Я почти ожидала, что Рубен сейчас отпустит что-нибудь типа «эй, тупица, я тут, если вы не в курсе», но он промолчал.
— Должен сказать, миссис Смолл, что весьма озадачен, если то, что вы говорите, правда. Расстройство Рубена было… На самом деле я крайне удивлен, что он вообще передвигается. Еще совсем недавно я полагал, что следует выписать вам направление в один из государственных приютов для подобных больных.
Гнев налетел на меня, как разогнавшийся поезд.
— Не смейте так говорить о нем! Он находится здесь! Он — живой человек, а вы… вы…
— Придурок? — совершенно отчетливо подсказал Рубен.
— Бабушка? — Бобби вопросительно взглянул на меня. — Можно мы пойдем отсюда? Этот человек больной.
— Это твой дедушка больной, Бобби, — сказал доктор Ломейер.
— О нет, — заявил Бобби, — По-По не больной. — Он потянул меня за руку. — Пойдем, бабушка. Это глупо.
Рубен был уже на ногах и направлялся в сторону двери. Я тоже встала.
Доктор Ломейер все еще пребывал в растерянности, лицо его стало багрово-красным.
— Миссис Смолл, убедительно прошу вас, пожалуйста, сразу же запишитесь на еще один прием. Я могу направить вас к доктору Алену из клиники «Гора Синай». Если Рубен демонстрирует признаки улучшения когнитивной способности, это может означать, что дозировка демантина, на которой он находился, работает гораздо более эффективно, чем мы могли себе представить.
Я не сказала ему, что Рубен уже много недель назад отказался принимать лекарства. Что бы ни было причиной таких чудесных превращений, это был точно не демантин. Я не могла заставить Рубена глотать эти таблетки.
Дочь Стэна Муруа-Уилсона, Изабель, раньше училась с Бобби Смоллом в одном классе. В мае 2012 года мистер Муруа-Уилсон согласился
