— Да как же, жди больше. Написав что-то дельное, человек тут же стремится подписаться. Некоторые указывают адрес. А другие — банковский счет. Вдруг дельная идея пригодится и за неё положен гонорар? А эти, анонимы… Полюбуйся.
Миша передал ноутбук гостю, а сам поскорее наполнил чашки.
— М… — Шурик даже покраснел. — Ох, ничего ж себе завёрнуто! Ой-ой-ой. Ну, это банально. А вот тут не могу представить процесс.
— А ты и не представляй, — махнул рукой Ёжик.
— Неужели нет ничего цензурного?
— Есть одно! — с неожиданной гордостью сказал главный редактор, возвращая ноутбук на место. — Вот, сейчас… О. «Ёжик, когда же ты заткнёшься?»
— Хм.
— Когда заткнусь, когда заткнусь. — Миша отодвинул чашку и забарабанил пальцами по столу. — Гораздо раньше, чем вам кажется, глубокоуважаемый анонимный комментатор. Гораздо раньше. Все мы заткнёмся — и я, и вы. Сначала я, потом вы. А может, и наоборот. Желать кому-то заткнуться — всё равно что своими руками приближать тот день, когда заткнёшься ты сам. Очень неосмотрительно…
Он замолчал, потом очнулся, взглянул на Шурика. Во взгляде скользнул вопрос: «Как, тут кто-то есть?» Вопрос трансформировался в «Ты всё ещё здесь?», потом главный редактор «Невских перспектив» спросил напрямик:
— Ну а надо-то тебе что, а?
— А? — встрепенулся Шурик. Вот теперь следовало что-то придумать. Быстро, правдоподобно, лихо. Взгляд упал на последний номер журнала, в котором была статья о Шурико-Виталиковых указателях, они же — шедевр современного искусства, по мнению опрошенных редакцией экспертов.
— А вот! — он ткнул пальцем в сторону журнала. — Статья. Указатели.
— Думаешь, фуфло? Я тоже так считаю. Но я не искусствовед. А ты?
— И я — нет. Я просто автор этого… этого искусства. Мы с одним чуваком с работы сделали их… Чтоб на районе концептуальнее было.
В последний момент Шурик благоразумно решил не признаваться, для чего именно они с Виталиком украсили район указателями.
— Поздно, — сказал Ёжик и углубился в изучение комментариев на сайте. — Уже опубликовано. Ещё что? Или ты ради этого пришел?
— Да я хотел по телефону, — честно признался Шурик, — но у тебя…
— Знаю. Автоответчик. Нажимай в следующий раз так: звёздочка, 11021847, решетка.
— Ничего себе шифр. Как ты только его запоминаешь?
— Никакой это не шифр. Одиннадцатого февраля 1847 года Эдисон родился. По-моему, просто запомнить.
— Ну, если Эдисон… — протянул Шурик.
Раздался звонок стационарного телефона — видимо, о шифре, который никакой не шифр, знал не только Шурик. Миша снял трубку.
— Слушаю. Я. На какую вёрстку? Я тебе не готовый текст прислал! Я тебе прислал рыбу, а ты хотя бы нафаршируй её фактами. Не могу же я делать за тебя всю работу!
Повесил трубку. Залпом опустошил чашку, щёлкнул в пятачок изображенного на ней поросёнка.
— Вот, растим смену. Когда б вы знали, из какого сора мы её растим… Ну так что там у тебя?
— Тема, — собравшись с силами, сказал Шурик. — Может быть, даже тема номера.
Миша отодвинул чашку, поставил перед собой ноутбук и приготовился записывать. Не тут-то было. Без стука и предупреждения в кабинет, также через дверь серванта, вошел, вернее, втиснулся кругленький человек неопределённого возраста.
Не глядя на Шурика, он протянул Мише помятую и залитую кофе распечатку.
— Надо менять концепцию третьей полосы, — скорбно сказал кругленький.
— Зачем менять? — удивился Миша. — Хорошо ведь придумали. Где Белочкин?
— Ха! — трагически усмехнулся его собеседник. — Белочкин спятил. От сознания своей великой миссии. Пишет ритмизованную прозу на исландском. Но языка совсем не знает, то и дело лезет ко мне с глупыми вопросами, а на мне номер…
— Значит, его великой миссией было — спятить от сознания своей великой миссии, — жестко ответил Миша. — В назидание окружающим. Жаль, жаль. Я хотел отправить его в командировку в Рейкьявик. Ну, свяжитесь тогда с Амнезиной…
Кругленький довольно закивал, забрал листок и, на ходу перекраивая концепцию третьей полосы, удалился так же, как пришел.
— Вот, Саня, до чего вы, издатели, приличных людей доводите, — сказал Ёжик. — Был первоклассный репортёр — ну, ты должен его помнить. Потом выпустил книжку рассказов. И решил, что своими рассказами должен спасти мир, сделать его лучше и чище. Мир пока не спас, но всех нас уже очень крепко подвёл. Ну, ну, рассказывай, что там у тебя.
Шурик элегантно начал нагнетать интригу так, что Миша даже сделал пару заметок на исчирканном белом листе, покрывавшем часть его рабочего стола. Впрочем, может быть, он просто записал какие-то мысли на будущее. Шурик почувствовал прилив вдохновения. Запел июньским соловьём, расцвёл майской розой. Но тут звонок уже другого телефона вновь прервал его. Ёжик вцепился в трубку, бешено крикнул «Слушаю!». Трубка затрещала,
