каждого следующего шага. Один раз чуть не наступила на змею – и заорала диким голосом. К счастью, я уже знала, что там, снаружи, мой крик, скорее всего, прозвучал как шепот, если вообще прозвучал. Это просто рефлекс. Никак не привыкну, что на Том Свете нечего бояться. Во всяком случае, не того, что страшно на вид, уж не змей – это точно.
По-настоящему я испугалась, когда выбралась на берег мутной речки и увидела своего хранителя. Я отпрянула и чуть не выпала из альбома, только любопытство удержало меня в последний момент.
Он был в халате. В точности таком же, как у тех чучундр, которые отобрали у меня ценное воспоминание.
Это испорченная страница на него так подействовала? Или они пробрались и сюда? Дио мио, как жаль, что я не Софья! Она бы сейчас точно почувствовала, стоит ли с ним вообще разговаривать.
– Нгуся. – Он протянул ко мне руки и затопал в мою сторону.
Фуф, до чего же трудно признавать, что вот это чудо – и есть мой хранитель!
Его большим голубым глазам, ярким и насыщенным, какие в реальном мире бывают у людей только в кино, могла бы позавидовать любая красавица. Пожалуй, на этом его положительные черты заканчивались. Пухлые щечки, никак не подходившие к щуплому телу, вздернутые брови, возраст на вид не определишь – от пятнадцати до сорока, как у всамделишных дурачков, нос с небольшой горбинкой, клочкастая прическа и непропорционально длинные ступни ног – таков был мой хранитель.
Он всегда ходил босиком и знал ровно три слова – меньше, чем Эллочка-людоедка. «Нгуся» – сокращенно от Ингуся, как меня кое-кто называл, «тёрли- тёрли» – это выражало какое-нибудь действие, любое, необязательно перетирание, и еще одно, которое меня бесило больше всего. И на что он мне, спрашивается, сдался? Какой из него советчик?
– Нгуууся. – Он радостно топал ко мне, широко распахнув объятия.
Как же я скучала по Скраповику! Когда он вернулся к маме, я надеялась, что вместо него у меня появится нормальный – разумный и полезный хранитель. Но мне, как всегда, не повезло. Угадайте, кто был от него в восторге? Аллегра, конечно. Нет, я еще могу понять, что она нашла в Аркадии, – все-таки личность нетривиальная, но этот-то?! Кажется, моя внутренняя радость больше всего на свете любит дурачков. Для нее, чем придурковатее, тем лучше. Она была бы счастлива, если бы я поселилась в дурдоме.
Я попятилась назад. Серый халат вызывал у меня такие же чувства, как сколопендра размером с собаку.
– Откуда это у тебя? – строго спросила я, увиливая от объятий, и ткнула пальцем в халат. – Вот это?
– Нгуся, – он надулся, от чего его щеки стали еще пухлее.
– Сними, – потребовала я.
Он послушно принялся выбираться из халата. Нормальный человек за это время успел бы снять три смирительные рубашки.
Наконец он бросил халат на землю и снова потянулся ко мне. Я дала Аллегре волю, представив себе, что меня вовсе нет в моем теле, и эти двое радостно и тепло обнялись.
– Это очень плохая вещь. – Показала я на халат, когда Аллегра угомонилась.
– Неужели? – Он вздернул брови еще выше.
Это его третье слово. То самое, которое я терпеть не могу. Я, между прочим, даже имени моего хранителя не знаю. Поэтому так и зову его – Неужели.
– Откуда она у тебя?
– Терли-терли, – радостно сообщил мой хранитель.
– Показать можешь? – терпеливо спросила я.
Неужели поманил меня длинным пальцем за собой и принялся спускаться к реке. Я подобрала палку и кое-как заковыляла за ним. Меркабур не Меркабур, а измазываться в глине у меня никакого желания не было. Он спустился к самому берегу и забрался по колено в воду.
– Неужели, а вдруг там пираньи?
– Терли-терли, – он снова поманил меня пальцем, а потом вдруг подпрыгнул, нырнул и исчез в мутной воде.
Представьте себе мрачную реку посреди джунглей, в бурых водах которой что-то квакает и чавкает, вокруг попахивает тухлятиной, а по поверхности расходятся подозрительные круги – того и гляди выскочит крокодил или еще какая-нибудь анаконда. Неважно, что на самом деле вы сидите на диване в не очень уютной, но самой безопасной в мире комнате. Сейчас ваша реальность – это джунгли. Если забыть, как вы вошли сюда через страницу альбома, у вас даже сомнения не закрадется, что все это – настоящее. И надо нырнуть в воду вслед за человеком, который только что, у вас на глазах, мгновенно утонул в ней. Таков Меркабур – Тот Свет.
– Аллегра, скажи что-нибудь, – попросила я вслух.
Редкий случай. Обычно я прошу ее заткнуться.
– Водичка, наверное, теплая.
– Аллегра!
