– Вдруг мы узнаем, откуда берутся серые халаты.
– Думаешь, мой дурачок Неужели мог что-то разнюхать?
– Он классный.
У Аллегры все классные. А мне в эту вонючую воду нырять!
«А представь, что там тебя ждет что-нибудь радостное и прекрасное. Например, булочки с корицей!»
Да уж, булочки с корицей – приз, достойный того, чтобы утопиться в мутной тропической реке.
Мама сейчас, наверное, сидит за столом и смотрит на молчащего Скраповика, нарисованного на открытке. Вокруг нее – мир без потока, черно-белый, жалкая тень того, что привык видеть и чувствовать скрапбукер. Я была уверена, что она не теряет времени и пытается разгадать тайну круглой штуковины. А где Софья? Что она сейчас делает, и приходили ли к ней люди в серых халатах? Надо будет попросить Аркадия купить городскую газету – где-то ведь сообщают о пожарах и других происшествиях.
Тепло маминых рук на плечах. Тонкие, почти прозрачные пальцы Софьи, ее удивительные работы – даже я чувствую легкость, с которой она обращается с потоком. Мастерская – место, которое в себе хранило гораздо больше, чем семейную историю.
Чем еще мне раззадорить себя?
Я набрала полную грудь воздуха, зажмурилась и с разбегу прыгнула в воду.
Вода была теплой и немного маслянистой, как в нашей городской реке в середине июля. Очень скоро мне мучительно захотелось вынырнуть обратно. Некоторое время я изо всех сил гребла, как мне казалось, наверх, но вокруг по-прежнему была только вода. Когда стало совсем невыносимо, я успела только подумать, что лучше сделать сначала: открыть глаза или попытаться вдохнуть, но тело опередило мысли. Я одновременно широко открыла глаза и судорожно сглотнула с полной уверенностью, что сейчас захлебнусь – и окажусь у себя на диване. Вместо этого я глубоко вдохнула, прокашлялась и обнаружила себя в просторном помещении, больше всего похожем на склад.
Вдоль стен из красного кирпича тянулись, переплетаясь между собой, трубы – хромированные и ржавые, медные и чугунные, со следами облупившейся краски. Воды вокруг не было и в помине, одежда на мне оказалась совершенно сухой. Откуда-то едва слышно раздавались глухие, размеренные удары, словно за толстой стеной кто-то бил в барабан. Воздух был сырым и затхлым, как в подвале частного дома после весеннего паводка.
Неподалеку стоял Неужели и радостно хлопал в ладоши в такт ритму. Я проследила за его взглядом, обернулась и увидела беспорядочно разбросанные по полу серые халаты, словно люди, носившие их, внезапно исчезли. Рядом, прямо на полу, были расставлены и разложены разные предметы.
Поначалу мне показалось, что я попала в музей, где хранятся вещи знаменитостей. На меня смотрел манекен в парике и белом платье, как у Мэрилин Монро. Под манекеном лежало несколько черных очков, похожих на те, что носили герои фильма «Люди в черном», а рядом – палочка Гарри Поттера. Потом мое внимание привлекли туфли на высоченном каблуке – в точности как у главной героини «Секса в большом городе». Возле них лежала норковая шубка, а за ней были в беспорядке расставлены духи и косметика дорогих марок. Чуть в сторонке стояла вычурная кровать, застеленная черным шелковым бельем. За ней лежал плакат – идеальное женское тело, гладкое и упругое, ни единой родинки или морщинки, но почему-то без головы. За плакатом я, к своему изумлению, обнаружила детский костюм Бэтмена. И еще один плакат – фотография чьей-то Белозубой улыбки. Я изучала «музей», а Неужели топал за мной по пятам, радостно улыбался и хлопал в ладоши. Каждый новый предмет удивлял меня все больше и больше: ведерко с шампанским, а рядом яркое детское ведерко с совком, потом горные лыжи с позолоченным напылением, кукла Барби в вечернем платье, чучело маленькой собачки в дамской сумочке, лента с надписью по-русски «Мисс Вселенная» и, наконец, ярко освещенная стойка, словно изъятая с витрины магазина. На стойке в нежном сиянии возлежал новенький айфон, посверкивая инкрустированными камнями. Я хотела взять его и разглядеть поближе, но тут Неужели хлопнул в ладоши, топнул ногой – и стойка на моих глазах испарилась, а на ее место приземлился еще один серый халат.
Я пошатнулась и отпрянула.
– Неужели, ты? Что ты делаешь?
Мой хранитель попятился и спрятал руки за спиной. Лицо его приняло виноватое выражение.
– Что это за хрень? Что это за серая хрень, Кристофоро Коломбо тебя за ногу?
Я принялась орать на него. Схватила лыжу (тяжелая, зараза!) и замахнулась на этого дурачка. Не помню, что я ему там наговорила, но в конце концов он съежился, сел на корточки и обхватил себя руками. И тут лыжа, которой я размахивала, выпала из моих рук и у меня на глазах превратилась в серый халат. Я застыла на месте как вкопанная. И, только когда кукла Барби тоже превратилась в халат, ко мне вернулась способность соображать. Похоже, мой несчастный Неужели был тут ни при чем. Я потрепала его по плечу, бедолага обрадовался и прильнул к моей ноге.
– Где мы с тобой, Неужели? Ты знаешь?
– Терли-терли. – Он подпрыгнул, схватил меня за руку и потащил за собой.
Мы свернули за угол и оказались в другом зале, еще больше похожем на музей. Пробежали мимо небольшой Эйфелевой башни, детской модели автотрассы, по которой наматывала круги игрушечная «феррари», мимо розового «кадиллака» размером с небольшой диван и парочки пальм в натуральную величину. Ритмичные удары стали ближе, они действовали мне на нервы. Ударил в нос мерзкий тухловатый запах, как из канализации. Посредине зала одни трубы заканчивались над пузатыми бочками, стянутыми ржавыми обручами, а другие сходились к большому крану, торчавшему над изящной высокой ванной.
