У меня ноги подкосились, пришлось прислониться к стене. И кому теперь верить?
– Так это была твоя открытка? – вырвалось у меня.
– Встречаюсь с ним – и не вижу лица его, следую за ним – и не вижу спины его. – Теперь она говорила с явным удовольствием.
«Не верь ей! Она не радостная, а кот на открытке – радостный! Кот улыбается!» – заверещала Аллегра. Я рывком оторвалась от стены.
– Да пошла ты…
– Я могу вернуть тебе то, что ты потеряла, – спокойно сказала Ша.
– Твоя фирменная фишка? Маме ты тоже обещала, но ничего не вернула.
– Вернула. Ты не понимаешь. Я всегда выполняю обещания. Просто она очень быстро потеряла это снова. И я тут ни при чем, – ухмыльнулась она.
– И ты не боишься?
– Тебя, что ли?
– Того, что я с тобой сделаю, когда все вспомню.
– Чего мне бояться? – насмешливо ответила Ша. – Со мной Маммона. Твою забавную попрыгушку-веселушку она прихлопнет быстрее, чем та успеет спеть свою песенку.
«Попрыгушку?! Вдарь ей! А ну вдарь! – вскипятилась Аллегра. – Пусть порадуется твоему кулаку! Нет, пусть лучше Серега вдарит! Давай скомандуй!»
Но я не торопилась. Что, если Ша ошибается? А если благодаря тайне, спрятанной в моей памяти, я найду такой источник силы, что эта загадочная Маммона забьется в самый дальний угол, как кролик в клетке со львом?
– Чего ты хочешь взамен? – спросила я.
– Ты сама знаешь. – Ша приподняла мнеморик у себя на шее. – Самую малость: передвинуть один маленький рычажок.
«Ох, как безрадостно это будет, – запричитала Аллегра. – Ох, безрадостно».
Я вытряхнула из сумки три мнеморика.
– И который из них твой?
Глава седьмая. Пусть я знаю все тайны, но без этого я – никто
Я смотрю на карточку, которую держит в руках девица в сером халате, и не верю своим глазам. Ожидала увидеть еще один «черный сюр», что-то вроде открытки самоубийцы, в которой прячется вывернутое наизнанку пространство. Но передо мной – хитросплетение кружев. Нити тончайшей белой пряжи составляют единый узор с филигранно выписанными линиями. Я машинально отмечаю про себя, что объемный маркер отлично смотрится в сочетании с крученой ниткой. В уголке примостился уродливый крендель – единственное, что не позволяет назвать работу безупречной. Кружева на первый взгляд кажутся белыми, но стоит посмотреть на них чуть дольше, как они начинают переливаться всеми цветами радуги. Во времена моего детства были популярны такие объемные открытки, которые еще называли «переливными», разумеется, в них не было меркабурской магии, просто под разными углами отражались разные картинки.
С ужасом жду, что тело вот-вот сведет судорогой, и тогда я снова почувствую близость отвратительной черной шкуры. Но ничего не происходит, только девица смотрит на меня нетерпеливо и укоризненно, как на продавщицу в магазине, которая никак не найдет сдачи.
Лицо ее отличается нездоровым землистым цветом, даже веснушки – и те серого оттенка. Сине-черная губная помада вызывает самые неприятные ассоциации, а глядя на ее волосы, хочется немедленно вручить ей расческу. В моей квартирке, уставленной яркими разноцветными вещицами, девица выглядит как старый черно-белый телевизор в ряду плазменных панелей. На ногах у нее полосатые гольфы, а на шее болтается такая же штуковина, похожая на сломанные часы, какую показывала мне тетя Шура.
Интересно, это та самая девица, которая забрала у нее ножницы? По описанию похожа – высокая, тощая, носит серый халат. Тетя Шура, кстати, была права – грузчики бы такое не надели даже за три бутылки водки. В девице есть что-то на удивление знакомое, словно я ее уже видела, причем совсем недавно. До меня доносится странный, отталкивающий запах, и в памяти тут же всплывает картинка: потрепанный серый кот, комочки корма на рекламном листке, испуг в желтых кошачьих глазах.
Кот знал, что ее нужно опасаться. Я вытираю вспотевшие виски и что-то задеваю на своем лице. Очки! Как же я могла забыть, что ношу теперь особенные очки. Так вот почему на меня не действует открытка! Мне очень хочется взглянуть на девицу без очков – на самом ли деле у нее такая тусклая кожа, или так только кажется в потоке, но я ни за что не сниму их, пока она тут.
– Очки! – Тоже догадывается она. – Снимай очки.
– С какой это радости?! – возмущаюсь я. – Кто ты такая? Как ты сюда попала?
– Было не заперто, – нагло врет она. – Мне надо с тобой поговорить. Насчет Эльзы.
