– Верно ли я прибыл? – спросил Растаг, спешившись и передав коня попечительству конюха. – Здесь резиденция Шиады Сирин?
– Лигар, милорд, – поправил его конюх. Растаг кивнул.
– Мне надо увидеть герцога, – сказал он, оглядываясь. Приехал-то он, разумеется, к сестре. Но порядок есть порядок.
– Думаю, мне стоит проводить тебя, – раздался женский голос.
Растаг обернулся:
– Шиада, – позвал и раскрыл объятия.
Молодая женщина спускалась с лоджии по боковой лестнице. Взбежав на ступеньки, Растаг закружил сестру в воздухе. Но едва поставил наземь, жрицу повело. Мужчина вовремя удержал ее от падения и с беспокойством спросил:
– Ты нездорова?
– Голова немного кружится весь день. Пойдем, – взяла она родича за руку и обернулась к подоспевшему начальнику стражи. – Ганселер, можешь не суетиться, я сообщу герцогу о прибытии брата.
Растаг внимательно разглядывал коридоры и помещения, пока шел. Наконец остановились у двери с изображением коричневого герба, на котором раскинул когтистые лапы мифический золотой грифон.
– Удивительно видеть такое изображение в замке христианина.
– Ты же знаешь, они почитают древних властителей как своих только потому, что боятся признать их истинную природу, – с улыбкой ответила женщина, отворив дверь. Видимо, она забыла о приверженности брата святой церкви. – Входи, это моя комната.
На дворе стоял десятый час. Срок Шиады, безотчетно осознала жрица. Все дела, казалось бы, сделаны: Берада о прибытии брата известила, о том, что проведет этот вечер с ним, – предупредила; с Неларой (для чего изначально родич и был приглашен) Растага познакомила. Теперь можно спокойно поговорить.
Брат и сестра расположились в покое герцогини.
– Ты осмотрел замок? – спросила она у брата.
Они стояли у окна, всматриваясь в сумерки.
– Да.
– И как он тебе?
– Совсем не похож на Мэинтар, но столь же величествен.
Жрица ничего не ответила, наслаждаясь временем. Сумерки всегда пахнут переменами. Сумерки сами воплощают изменение. Только в нем и есть истина. Ничто не вечно, кроме Праматери. Даже Великий Род, даже Великий Круг от кольца Уробороса – все изменяется. Даже небо… Помнится, в прошлом апреле те же самые звезды, на которые сейчас жрица смотрела с братом, говорили совсем другое. Хотя стояли точно так же, вокруг Огнерунного-Что- Поводит-Рогом, уже уходя.
– Ты ведь вняла моему совету, верно, Шиада? – спросил Растаг, не взглянув на сестру. Жрица вздрогнула.
– Ты сам знаешь, что говорил истинно в ту пору. У меня был небогатый выбор.
– Выглядишь заметно счастливее.
– Со стороны виднее, я думаю.
Мужчина обнял Шиаду за плечи и поцеловал в волосы. Боже, будто это его ребенок, подумала жрица.
– Давно ли?
– Почти два месяца.
– Берад, должно быть, был счастлив узнать.
– Я не говорила ему пока. – Женщина чуть отстранилась и посмотрела в лицо родичу.
Обычно Растаг посмеялся бы – ну точно, хочет удивить мужа разросшимся животом. Однако сейчас промолчал.
Не размыкая объятий, родичи вновь уставились на закат.
– Любишь его? – спросил Растаг.
Шиада покачала головой:
– Вряд ли. Но отношусь к нему хорошо.
– Это не одно и то же.
– Это не имеет значения. – Растаг почувствовал, как под пальцами вытянувшись, напряглось женское тело. – У христиан мужчина провозглашен господином, но в истинной вере мужчина – всего лишь инструмент, призванный беречь Великий Род.
– Как порядочный христианин, я обязан сказать, что христианство и есть истинная вера, – совсем неубедительно проговорил Растаг.
Шиада слышала в голосе брата легкую улыбку.
– Если на свете останется сто мужчин, человечество выживет, но если останется сто женщин – человечество обречено. Несложно сообразить, что в
