В тот самый момент, когда тяжелая металлическая дверца со скрипом подалась вперед, торшер замигал и погас, погрузив нас с Ткачом, изнывающих от нетерпения, в полную темноту.
— Ёб твою…, - подал голос напарник.
Где-то недалеко попробовала на вкус тишину длинная автоматная очередь.
— Посвети, — я взял в руки дробовик и отошел, чтобы не маячить в проеме окна. Ткач завел динамо своего фонаря, и по комнате заплясали причудливые тени от тех самых статуэток на сейфе. Я сунул руку в его холодное чрево и извлек пригоршню трухи, когда-то бывшей, наверное, ценной бумагой. При этом внизу в темноте что-то брякнуло об пол.
— Она! — рассмотрел я пластину в свете фонаря. — Валим отсюда.
— Илью этого так оставим?
— Заземлим на всякий случай, — я вынул нож и пошел в комнату, где забившись за шкаф, сидел хозяин квартиры.
Должен был сидеть. Но ни шкафа, ни другой мебели в полностью выгоревшем помещении я не обнаружил, как не обнаружил и входной двери в квартире, давно лишившейся обоев, оконных рам и прочих атрибутов мирной жизни. В то же время я готов был поклясться, что еще минуту назад все это, включая электрический свет, наполняло вполне себе уютную и обставленную квартиру. А теперь исчез даже паркет, видимо кем-то отодранный на дрова. И вместо люстры в потолке торчал ржавый крюк с обрывками проводов. На лестничной клетке нас ждал еще один сюрприз. Никаких цветочков в горшочках тут не было, зато зиял провал в лестничном марше между третьим и нашим четвертым этажом. Не хватало целой секции, а из перекрытий с веселым плиточным орнаментом торчали ржавые зубы арматурин. Но в принципе перепрыгнуть можно, кабы не наша зимняя одежка и лыжи с оружием за спиной. Пришлось повозиться, раздеваясь, одеваясь и передавая снарягу, стволы и вещи друг другу. В конце этого интересного занятия нас и застали заполошные выстрелы буквально у самого подъезда, не меньше чем с пяти стволов. Пришлось ломиться в квартиру, что находилась под той, в которой только что были, и затаиться, прислушиваясь к каждому шороху во вновь установившейся тишине.
— Если полезут сюда, будет туго, — прошептал я.
— Да, рано с четвертого спустились, — согласился Ткач.
— Здесь окна в спальне тоже на другую сторону выходят, — сообщил я. — Пойду, гляну, может получится выбраться незамеченными. Прикрой, если что.
— Принято.
Я прополз на карачках сначала к окнам, выходящим на улицу. Темень, сулящая нам легкий выход из этой переделки, мне совершенно не мешала сориентироваться на месте. Да и светить фонарем в сторону, откуда стреляли, мне бы мама не разрешила, будь у меня таковая. Я вообще-то, если честно, сильно позавидовал Альбертику. Он с детства был окружен материнской заботой и лаской, что впрочем, не прибавило ему умственного здоровья.
Насколько я смог разглядеть еще днем, Карпинск, по своей архитектуре мало чем отличался от Березников, но был раза в три меньше. Улица Мира — центральная и единственная застроенная высокими пятиэтажными домами, со всех сторон была окружена низкорослым частным сектором. Так что если незаметно проскочить открытое пространство между пятиэтажками, потом можно затеряться среди заборов, пристроек и сарайчиков.
Внизу, тем временем, кого-то поймали. Или приволокли подранка из дома напротив. С ним, кстати, произошли те же метаморфозы, что и с нашим. Фасад справа обрушен наполовину. Скатной крыши вообще нет. А его сосед под номером пятьдесят девять и вовсе лежит в руинах.
Все! Пропал заказ Саманты. Где я там, среди обломков ее тетку искать буду? Похоже, в Соликамск нам теперь обратной дороги нет. А вот к Косьвинскому камню очень надо.
Однако тех внизу наши планы не интересовали. Расположились они там капитально. Развели костерок. И не один даже. С той стороны, куда я планировал наше организованное бегство, доносились крики поджариваемого пленника.
Суровые ребята, а главное — много их. Да еще подошли. Пора возвращаться к напарнику. Обрадую его.
— Не хотел тебе говорить, Ткач, но положение у нас хуёвое, — прошептал я, устроившись у входа на кухню.
— Что хуже, чем тогда у менкв на поляне?
— Пожалуй. И даже хуже, чем у дикарей на жертвенном обеде. Тут твари шибко разумные, с огнестрелом и в большом количестве. Обложили нас со всех сторон. Одно хорошо — о нас пока ничего не знают. Но, думаю, это ненадолго.
— Что предлагаешь?
— Ночуем здесь. А утром видно будет. Может, и само рассосётся. Только, чур, не храпеть.
Мы уже и выспались на славу, и уничтожили приличное количество Елдановых запасов, а эти обормоты и не думали уходить.
Рассвет, обещающий еще один короткий северный день, обнажил всю глубину перемен, произошедших с городом за эту странную ночь. Вернее за один ее миг, отделяющий электрический свет лампочки в торшере от кромешной тьмы. Карпинск лежал в руинах. Дом самантовой тетки не один был разрушен вплоть до фундамента. На стенах многих других пятиэтажек следы крупняка и пробоины от снарядов. Почти все панели закопченые, а под сугробами угадываются остовы битой техники. Похоже, когда-то давным-давно в городе шли нешуточные бои. Но ведь еще вчера ничего этого не было! И
