— Сдохли.
— От чего?
— Люди плодились, как саранча, домов надо было всё больше и больше. Великаны пахали сутками напролёт. Тягали тяжести без продыху. Надорвались и сдохли. Кто от инфаркта, кто от грыжи, а иные — от тяжёлой затяжной депрессии.
— Почему я об этом ничего не слышала? — на Олином лбу появилась морщинка сомнения.
— Откуда мне знать? Тёмные вы тут.
Морщинка углубилась, едва разделяя сошедшиеся к переносице брови.
— Ты всё выдумал! Врун!
— Нехорошо обвинять человека во лжи, не имея контраргументов.
— Контр..? Да и не человек ты!
— С этим трудно спорить.
— Я не глупая, — насупилась Ольга. — И врать грешно.
— Вот как? А желать смерти родному дядьке с его домочадцами — не грешно?
Оля задумалась, но всего на секунду.
— Я не нарушаю заповедей.
— Технически нет, — припомнил я десять библейских постулатов. — Но ведь и я не нарушаю.
— Как так? Ты же соврал!
— Напомни-ка мне девятый пункт сего ветхозаветного перечня.
— Не лги! — отрапортовала весьма довольная собой Оля.
— Твой отец был так скуп, что экономил на розгах? Не надо отсебятины, давай цитату.
— Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, — продекламировала она с выражением после недолгих раздумий, и удивлённо воззрилась на меня, проникнувшись смыслом только что сказанного.
— Вот видишь, я абсолютно чист перед богом и ближними. Даже если буду выдавать себя за Мессию, это не пойдёт вразрез с заповедью. Изучай материал, на Страшном суде пригодится.
— Так ты христианин?
— Нет.
— Но в Бога веруешь?
— Нет. Впрочем, я и в Гусляра не верил, пока тот мне не сыграл как-то безлунной ночкой в пустошах. Так что лучше быть готовым к встрече с тем, во что не веришь.
Миновав скопище старых полуразрушенных коттеджей вперемешку с лачужным новостроем, которое отчего-то носило гордое название "Дворянское гнездо", мы очутились в районе многоэтажек, и Ольга указала на дверь подъезда одной из них.
— Вот тут мы с отцом останавливались в прошлый раз.
— Постоялый двор или знакомые?
— Не знаю, — пожала Оля плечами. — Там такой жирный дядька нас встречал, потом они с отцом поговорили, и мы пошли в комнату.
— Ясно. Дай серебро. Не хочу светить неместными монетами.
Мы оставили телегу с укрытым брезентом Красавчиком у крыльца и прошли внутрь.
— Тут, — ткнула она пальцем на обшарпанную дверь.
— Чего надо? — в ответ на стук донёсся из глубины квартиры пропитой голос.
— На постой бы нам.
— На постой, говоришь? — просипел голос приблизившись. — А деньги есть?
— Немного. Сторгуемся.
Дверь приоткрылась и в щели за цепочкой появилась бледная тощая рожа, осмотревшая мутными глазами вначале меня, а потом мою спутницу.
— Это не тот, — прошептала Ольга, теребя мой рукав.
— Покажи, — потребовал хозяин апартаментов, отравив перегаром и без того затхлый подъездный воздух.
Я достал Олино серебро и продемонстрировал на раскрытой ладони.
— Ага, — удовлетворённо крякнул источник смрада. — Надолго?
— Дня три, может, чуть больше.
