— Голову, — развёл авторитет руками.
— Обрей его, — бросил я своему душегубу засапожник.
— Зачем?
— А сам-то как думаешь? — снял я капюшон. — Чтобы похоже было. И аккуратнее, мне не нужны порезы.
— Понял-понял, — оживился авторитет, смекнув, что шансы на продолжение его аморального существования резко пошли вверх. — Ща всё будет.
— Что за банда-то у вас?
— А? — отвлёкся он на секунду от устранения сальных патл с мёртвой головы. — Содовыми зовёмся. Крышуем тут неподалёку пару кабаков и ночлежку. Не бог весть что, но с голоду не пухнем.
— Ночлежку, говоришь? Там с Ткачём повстречался?
— С кем?
— Твой заказчик.
— А, это да. Мы как раз одного ухаря метелели, на шару переночевать решившего. Ну, и приметил он нас, Ткач этот.
— Всё ещё там живёт?
— Не знаю. Мы забились в кабаке повстречаться, после того, как… ну, ты понял.
— Что за кабак?
— "Самоцвет". Это возле Белого моря.
— Ткач там регулярно столуется?
— Должно быть. На восемь вечера назначил. А может и подошлёт кого. Я бы так и сделал, чтобы не светиться. И с ночлежки бы съехал сразу.
— Дружище, а ты умнее, чем мне представлялось изначально.
— Я уже гнил бы в земле, будь по-другому, — усмехнулся тот.
— Без сомнения.
— Ну вот, — протянул мне новоиспечённый цирюльник вперед рукоятью засопожный нож, — готово дело.
— Хорошо, — оценил я гладко выбритую голову-доказательство. — Теперь возьми его кастет и сделай на месте лица кашу. Я хочу, чтобы кости были вмяты внутрь, а глаза порваны. Всё понятно?
— Да, — неуверенно кивнул мой перевербованный агент, и, глянув на меня, добавил решительнее: — Всё понял.
Вооружённый кастетом кулак завис над мёртвым лицом и резко опустился. Сломанный нос влажно хрустнул. Следующий удар раскрошил зубы. Верхняя челюсть треснула и ввалилась под третьим. Четвёртый — раздробил скулу. Удары сыпались всё чаще и чаще, ломая кости лица, сдирая кожу и мясо. Наконец, мой помощник с чавканьем вынул кулак из кровавого месива и стряхнул ошмётки.
— Вроде готово, — прохрипел он, утирая взмокший и забрызганный кровью лоб.
— Дьявол. Да ты настоящий художник. Ни будь я уверен, что жив, всплакнул бы на собственных похоронах. Теперь отрежь её, — бросил я "художнику" НР-2.
— Бля…
— Нехорошо?
— Что-то на желудке тяжко.
— Тебе недостаёт практики. Режь. Сильнее надавливай, ну же. Это не яблочный пирог. Тут пилой пройдись. Ниже бери, в позвонок упёрся. Раздели их. Вот так. В первый раз что ли?
— Да пошёл ты…
Авторитет скорчился, сотрясаемый рвотными спазмами. Утёрся рукавом и продолжил.
— Держи, — катнул он, наконец, мне к ногам отрезанную безлицую голову.
— Оставь себе, пригодится.
— Ах да…
— И нож оставь. На клинке моё имя. Подарок жены. Передашь Ткачу вместе с головой. Надеюсь, это укрепит его веру.
— Жены? — усмехнулся авторитет.
— Чертовски жаль с ним расставаться, но я надеюсь его вернуть.
