То Нда Хо Гаррель дружески похлопал его по плечу.
– Выходит, мы с тобой, старый товарищ, – сказал он. – Раз уж мы здесь единственные мужчины…
– Ладно, понял, – пробурчал Лещинский.
Гаррель наклонился к нему.
– Э-э, да ты что-то бледен, браза… Пойдем-ка вниз, тебя знобит…
…Его знобило. Знобило так, что реальность двоилась. Лещинскому казалось, что он сидит в кабине бронехода, который, тяжко раскачиваясь, движется через пустыню. А над пустыней выписывает петли синее солнце. Лещинский не понимает, за каким бесом он тащится через пустыню? Кто мог отдать такой идиотский приказ? Корсиканец?.. Нет, потому что он как раз и должен убить Корсиканца за то, что тот не хочет поделиться с народом колбасой… Но кто же приказал искать Фреда в этой дрянной пустыне?.. Бронеход швыряло из стороны в сторону, на управлении было чертовски трудно сосредоточиться, и Лещинский едва не упустил врага… Корсиканец появился неожиданно. Вынырнул из-за бархана и на четвереньках, как горилла, помчался навстречу гвардейцу Лещинскому. Гвардеец заметил монстра, когда тот приблизился почти вплотную. Вот-вот, и он окажется в мертвой зоне, станет недосягаемым для орудий бронехода. Лещинский вцепился в гашетку правого огнемета, попытался довернуть турель, но пальцы соскальзывали с рукояти… Дьявол, солидолом их, что ли, намазали?.. Он принялся шарить по кабине в поисках ветоши. Нащупал что-то мягкое, потянул на себя…
– Что это тебя разбирает, браза? – спросил Корсиканец, прильнув к «фонарю» бронехода. – Переопределился? – И тут же яростно каркнул: – Гамацу!..
Лещинский рванулся к обидчику, но облик бывшего императора вдруг расплылся, формируясь в чешуйчатую физиономию Гарреля. Боевой товарищ выглядел встревоженным, но его тут же отодвинули, и мягкие женские руки положили на лоб Лещинского мокрую тряпицу. Это было приятно. Прохладные капли скатывались по щекам к уголкам губ, и он слизывал их.
– Ему нужны антибиотики, – сказала Оксанка. – Рана плохая…
«О ком это она?» – подумал Лещинский.
– Нужны, – произнес тот же голос. – Только где их здесь возьмешь?
Лещинскому показалось смешным, что Оксанка разговаривает сама с собой. Он фыркнул.
– Чего это он? – удивился Гаррель.
– Так бывает с ними, – сказала Сон-Сар. – Дальше будет хуже…
– Гамацу! – вякнула нгенка из своего угла.
– Он умрет? – поинтересовался арсианец.
– Это не самое худшее, – отозвалась Сон-Сар.
– А что может быть хуже?
– Не самое худшее для нас, – уточнила арсианка. – Будет хуже, если он станет гамацу…
Лещинский понимал о чем они говорят, и не понимал. Они говорили о нем, славном парне Косте Лещинском, и в то же время упоминали какого-то гамацу… Смешно… Он, Костя Лещинский, видел этих гамацу – страшно смешные уроды… Хи-хи-хи… Один даже укусил его, Костю Лещинского, вот урод…
Смех рвался наружу, и Лещинский не в силах больше сдерживаться, захохотал во все горло, подскакивая и извиваясь в удерживающих его руках.
6
Остов гигантского судна – не понять, морского ли, воздушного ли, – служил гамацу укрытием во время пылевых бурь. Грязные, заросшие, похожие на неопрятных птиц, они рассаживались по отсекам, еще не забитым песком, обгладывали давно обглоданные кости, искались, совокуплялись, принюхивались к запахам дыма, который порывами ветра заносило в прорехи исполинского, нержавеющего корпуса.
Лещинский с Оксанкой заняли узкую камору, некогда служившую приборным отсеком. Лещинский вооружился массивной бедренной костью, которой отбивался от наиболее назойливых собратьев, учуявших запах свежей самки. Оксанка уже перестала плакать и отбиваться, похоже, смирилась со своим положением, но от еды по-прежнему отказывалась. Лещинский и не слишком настаивал – мяса в колонии гамацу нередко не хватало. Добытчики порой возвращались ни с чем.
Лишь Баксбакуаланксива не знал голода. Красный дым поднимался над его жилищем – бывшим центральным постом управления. И этот дым пах горелой плотью. Бакс никогда не оставался без добычи. Если ему не хватало пленников, он приходил в отсеки и забирал столько жизней, сколько было нужно, и никто из гамацу не смел возражать. Они только высыпали наружу, чтобы с трепетом взирать, как столб дыма становится гуще. Горькая слюна полнила смрадные рты. Страхом пополам с завистью светились глаза.
Но сегодня колония была сыта. Фаги – верные псы Баксбакуаланксивы – выбросили на пески мертвого мира большую партию дичи. Вороны-разведчики донесли эту весть своему хозяину, и Бакс лично возглавил охотничью экспедицию. Для Лещинского это была первая охота на разумных существ. Он запер Оксанку в железной каморе, и присоединился к загонщикам. Двигались быстро. Предвкушение придавало силы. Впереди вздымал песчаную порошу сам великан Баксбакуаланксива. Мудрая птица Гоксгок сидела у него на мускулистом плече. Бакс умудрялся тащить за собой металлические сани для
