продолжится еще какое-то время. Пусть даже недолго, ведь Великая Паучиха скоро призовет его за собой в бесконечное путешествие.
У Семеныча разболелась голова.
– Коллега, мне нездоровится, – сказал он Сверчку. – Вспоминать о том, как жилось под Чертовым Коромыслом, – не уверен, что сейчас это пойдет мне на пользу.
Похоже, присутствие двуногой самки влияет на тебя, заметил Сверчок. Ухудшилось самочувствие, в обычно стройных мыслях появился сумбур и неоднозначность. Тебя одолевают противоречивые желания.
Сон-Сар прыснула. Затем обхватила живот и от души расхохоталась. Рабочие, снующие у основания сталактита, приостановились. Профессор уловил отголоски их нехитрых мыслей: испуг и робкое любопытство.
Коллега, продолжил Сверчок. Нам хотелось бы получить еще больше информации о поведении двуногих. Ваши воспоминания имеют несомненную ценность, однако отмечу, что мы заинтересованы в непосредственном наблюдении. Будем признательны, если вы образуете семейную пару и родите потомство. Ради науки, которой мы вместе служим!
Сон-Сар перестала смеяться, утерла рот запястьем. Искоса поглядела на Сверчка.
Зато теперь заулыбался Семеныч.
– Коллега, это, право, невозможно! Мы с уважаемой Сон-Сар принадлежим к разным видам. У нас не может быть потомства даже теоретически!
Сверчок тяжело поднялся на лапы. Он не нуждался в доказательствах, чтобы поверить Семенычу. Разум профессора был для него открытой книгой. Как и разум арсианки. Ему ли было не понимать, что эти двуногие родились в разных мирах… Однако следующий пассаж богомола привел Семеныча в еще большее недоумение.
Все, живущие в Паутине Миров, были сотканы Паучихой, сказал Сверчок. Присмотритесь к себе, в вас гораздо больше общего, чем вам кажется. Двуногие – любимые дети Паучихи. Мы же – многоногие – ее смиренные слуги. Мы хотим, чтобы двуногие приумножались и жили в нашем, самом близком к центру Вселенской Паутины, мире.
Семеныч развел руками. Слова были излишни.
Я удаляюсь, Сверчок отступил в сторону коридора. Призываю вас обдумать наше предложение. Примите решение, которое станет для нас взаимовыгодным.
Сверчок удалился. Вдали стих скрип его деформированного экзоскелета.
– Он что, слепой? – неуверенно предположила Сон-Сар.
– Определенно, зрение у него лучше человеческого, – сказал профессор. – Миллионы фасеток… кое-какие, правда, потухли, как перегоревшие лампочки. Но все равно… эх… – Семеныч махнул рукой.
Сон-Сар с любопытством поглядела на профессора.
– Что это ты разволновался? У тебя действительно противоречивые желания относительно меня?
Ксенофилия – мерзенькое словечко, которое было в ходу у обитателей империи Корсиканца. Ксенофилия прямо не порицалась. В притоне бабы Зои были девушки всех разумных рас, населявших мир Чертова Коромысла, кроме, пожалуй, самок рептилоидов. Но и не одобрялась: половая неразборчивость вызывала брезгливость, как нестираные дырявые носки.
Вот это слово настойчиво вертелось в голове профессора. Он благодарил бога за то, что Сон-Сар не может читать его мысли.
– Надо бежать отсюда, пока они не принялись нас спаривать, как ездовых животных, – проворчала Сон-Сар, оглядываясь.
– Дорогая, это невозможно! – попытался воззвать к здравому смыслу арсианки профессор. – Каждый выход охраняют солдаты. Они же – телепаты! И обнаружат нас по нашим мыслям, даже если мы станем пробираться скрытно!
– Значит, не думай! – притопнула Сон-Сар в негодовании.
– Вообще не думать? – усомнился профессор.
– Вообще!
Сон-Сар, полыхая глазами, смотрела на профессора. А потом вдруг повесила голову. Взволнованность сменилась болезненной безмятежностью или, скорее, апатией. Сон-Сар осела на пол пещеры, обхватила колени худыми руками.
– Нам никогда отсюда не выбраться… – прошептала она, и сияние ее глаз мягко угасло. – Нам никогда не увидеть неба…
– Дитя мое, – профессор, кряхтя, уселся рядом. – Не стоит так драматизировать. Поверь, могло быть и хуже. – Он похмыкал, подумал, затем приобнял арсианку за плечи и добавил: – Улыбнись! Смеющийся бог не обрадуется твоей печали.
Арсианка улыбаться не стала. Она указала на курсирующих по своду рабочих.
– Мы станем такими же! Именно для этого нас держат в этом жутком месте!
Профессор вздрогнул. А ведь и правда… Рабочие, солдаты, евнухи были выведены богомолами путем селекции. Из особей, которым не посчастливилось оказаться в плену хозяев Пещерной страны. Но Старый Мудрый Сверчок не мог врать, профессор почувствовал бы фальшь в мыслях ученого богомола.
Но и Семеныч не врал, когда преподавал научный коммунизм. И он свято верил в то, что говорил юношам и девушкам с кафедры.
