– Настоятель сказал, да? – Уоррель выпучил глаза и хохотнул. Затем торопливо оглянулся: не подсматривает ли кто? И заговорил, понизив голос: – Иные Сферы, да? Ты что, действительно веришь в этот бред? Ты такой же фанатик, как и Треклятые? Гаррель-Гаррель, ты – псих… – Уоррель покачал головой и взялся за лопату. – Давай так, я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал.
– Согласен, – ответил Гаррель.
– Конечно, ты согласен, – зло бросил Уоррель. – Вздумаешь языком болтать, сброшу в обрыв ясноглазикам на корм. Я с тобой как арс с арсом, а ты – тряпка. Слушай, а может быть, ты – неопределившийся? – Уоррель покосился на Гарреля. – Как я сразу не догадался. Теряю, видимо, чуйку…
– Не забивай себе голову чушью, – посоветовал Гаррель. – Спокойней спать будешь.
И они продолжили копать, расходясь в стороны.
4
Вечером же неофитам пришлось, как обычно, идти в храм. Они стояли шеренгой вдоль аркады, пошатываясь от усталости и воняя потом. Благовония и травы, тлеющие в жаровнях, словно решили посостязаться в силе запаха с арсами в грязных балахонах. Ясноглазик, предназначенный для заклания, оказался слишком резвым. Он яростно блеял, щелкал зубами и пытался лягнуть жрецов, которые прижимали его, стоя с двух сторон, к алтарному камню. Настоятель перерезал пушистую шею строптивого животного тоже не сразу. Лезвие ножа словно соскальзывало с натянутых, словно струны, жил, а когда же ясноглазик забился в агонии, оказалось, что его кровью забрызган и алтарь, и все те, кто стоял поблизости, включая неофитов.
Хоть Гаррель уже смирился с тем, что отныне подобное мракобесие – часть его жизни, но в этот вечер ему стало особенно дурно и тошно. И еще этот разговор с Уоррелем тяготил душу… Чтобы не глядеть на оскаленное рыло ясноглазика и выпирающие из рваной раны черные трубки артерий, он поднял взгляд на грубо вытесанный на округлой глыбе розоватого базальта лик Шу-Арреля Раздосадованного. И был потрясен тем, что Шу-Аррель улыбается! От базальтовой головы исходило уже знакомое Гаррелю матовое свечение, и божество смотрело не на залитый кровью алтарь, и не на камлающего настоятеля. Шу-Аррель смотрел на Гарреля, только на Гарреля и ни на кого больше на Арсиане или в иных Сферах. Ласково смотрел, с одобрением. И Гаррель ощутил, как оба его сердца наполняются радостью и благодатью.
Гаррель не запомнил в тот вечер ни ужин, ни то, как неофитам позволили вернуться в свое крыло и разойтись по кельям.
Но следующее утро выдалось похмельным. Стоило открыть глаза и натянуть на себя балахон, как разболелась голова и заломило в мышцах. Гаррель через силу заставил себя позавтракать. Во время трапезы он отстраненно отметил, что Уорреля за столом нет. И это Гарреля нисколько не удивило. Жрецы знали свое дело. Словно золотоискатели, которые просеивают песок, они продолжали выбраковку.
После завтрака у неофитов было несколько минут, чтобы пройтись по двору и утрамбовать съеденное. Гаррель побрел в сторону ворот, створки которых уже были открыты, к белеющим нетронутым снегом пустырям по обе стороны шоссе. Вскоре его внимание привлекла знакомая фигура в черном балахоне.
Жрец-вербовщик. Редко же его можно было застать праздным!
Он стоял у крыльца консистории, спрятав руки в рукава балахона, и рассматривал идущих мимо неофитов.
– Брат Ксару! – обратился к нему Гаррель.
– Скорби, друг мой, – отозвался жрец. – Зло пробудилось!
– Это так, – Гаррель склонил голову.
Жрец жестом велел бывшему модельеру подойти.
– Скажи, доволен ли ты жизнью в обители? – спросил он. – Есть ли у тебя какие-то жалобы?
Гаррель пожал плечами:
– Думаю, здесь все же лучше, чем в Приветливом Доме. Хотя бы тем, что воздух чист.
Брат Ксару заухал.
– У меня нет жалоб, – продолжил Гаррель. – Есть только вопросы.
– Я знаю все, что тебя гложет, друг мой, – проговорил жрец. – Иные Сферы – не выдумка. Пока мы не можем приступить к вашему обучению, потому что группа еще формируется. Скоро обитель пополнится новыми арсами, ступившими на праведную стезю. И как только вас станет больше, только тогда откроются двери учебного корпуса.
– Больше? – удивленно протянул Гаррель. – По-моему, за два дня выбыли три арса. Кстати, что грозит Оаррелю и Уоррелю?
Жрец поморщился.
– Сидят пока в холодной. Завтра отправим с оказией в Первый Ареал… вернем в руки полиции. У нас в обители не так уж много ресурсов, чтобы содержать безнадежных грешников.
В тот день Гаррель копал огород в одиночку. За себя и за Уорреля.
И хотя он ни словом не проговорился о том побеге, который планировал Уоррель, ему казалось, что от прочих неофитов его отделило кольцо презрения и недоверия. Остальные наверняка решили, что это он сдал жрецам здоровяка-изобретателя.
А может, и сдал…
