Кибершторм

жирных, словно пиявки.

Несмотря на отвращение, меня невольно к ним потянуло. Нет, пить ее я не буду, но, может, что-нибудь из нее приготовить? В крови много железа и белка, так? Люк ничего не узнает, а Лорен нужно железо.

Мой желудок заурчал. Потом я содрогнулся. В день, когда все началось, я сдал кровь. И сейчас представил, как Пэм пьет мою кровь – белое лицо, обнаженные клыки, кошачьи глаза…

– Уходим, – прошипел кто-то у меня за спиной. – Немедленно.

Я развернулся, почти ожидая увидеть какое-то порождение тьмы, однако мой фонарь осветил лицо Чака.

– Они пьют кровь, – прошептал я.

– Знаю.

– Знаешь?

– Вообще-то, не самая плохая идея, но я пытался не шуметь об этом, не пугать людей. На холоде кровь хранится почти сорок дней, а тут холодно.

Откуда ему это известно? На меня накатило ощущение нереальности происходящего, я почувствовал, что словно бы уменьшаюсь, отстраняюсь.

– Майк, – резко сказал Чак. – Приди в себя и послушай. Пока ты был вне игры, ситуация значительно ухудшилась.

Значительно ухудшилась.

– Что ты от меня скрываешь?

– Ты должен убедить Лорен, что необходимо уехать. Срочно.

Я по-прежнему смотрел на него.

– Что еще?

Чак вздохнул.

– Девять трупов на втором этаже…

– Что с ними?

– Теперь их только пять.

Не было нужды спрашивать.

Каннибализм.

Трупы остались последним источником калорий в Нью-Йорке.

Я прислонился к дверному косяку; кровь отлила от лица, в пальцах закололи иголочки. Рассказывая об осаде Ленинграда, Ирина упоминала о бандах, которые ели людей.

Как я должен реагировать? Что должен чувствовать? Что делать?

– И Ричард пропал, – шепнул Чак еще тише. – По крайней мере, частично.

Частично. Я содрогнулся от ужаса.

– Ты знаешь, кто это сделал?

Он покачал головой.

– Кто выглядит самым здоровым? Может, кто-то из тех, что снаружи. – Выдохнув, Чак тихо добавил: – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Ни слова Лорен.

Или она уже знает?

– Тогда уговори ее уехать.

Кровь снова прилила к моему лицу, щеки вспыхнули, накатила тошнота.

Чак посмотрел мне прямо в глаза.

– Уезжаем завтра утром.

28-й день 19 января

– Ты не передумал?

Винс нервно глянул на меня и кивнул.

Здесь, на верхнем этаже крытой парковки, казалось, что до земли очень далеко. От Чака было бы больше пользы, но со сломанной рукой он не мог ни лазить, ни вести машину. Нам с Винсом понадобилось полчаса только для того, чтобы очистить пикап от льда и снега.

Тони слез с платформы рекламного щита, волоча за собой длиннющий трос, и прикрепил его как можно ближе к стене, примерно в двадцати футах от нас, тем самым сводя к минимуму силу, которая постарается вырвать рекламный щит из стены здания. Спустившись, Тони показал мне большой палец; я повторил его жест и кивнул Винсу.

Включив нейтральную передачу, Винс щелкнул переключателем на лебедке. Пикап пополз вперед.