Ручеек крови тек по полу, собираясь у ног Ирины.
– Если хочешь выжить, – сказала Ирина, помешивая кости, – проснись.
– Проснись.
– Милый, ты спишь, – сказала Лорен. – Проснись.
Открыв глаза, я понял, что все еще сижу на заднем сиденье внедорожника, укрытый одеялами. Было темно. Солнце только появилось на горизонте. В салоне горел свет, Сьюзи на переднем сиденье кормила Элларозу. Чак и парни стояли у машины и болтали, прислонившись к бетонному ограждению.
Я покрутил головой и застонал.
– Все в порядке? – спросила Лорен. – Ты разговаривал во сне.
– Да, нормально, просто заснул.
Видел сны о Бородиных.
Ирина и Александр, казалось, перешли в режим зимней спячки – мало двигались, ели свои сухари и добывали воду, сгребая снег с подоконников, но в основном сидели в гостиной с ружьем и топором в руках, охраняя пленников.
Узнав о том, что мы уезжаем, Ирина сняла с входной двери мезузу и отдала мне, наказав, чтобы я прикрепил ее на дверь дома, в котором мы поселимся. Тут я впервые увидел, как она спорит с Александром, и говорили они не по-русски, а на каком-то древнем языке – возможно, на иврите. Александр расстроился, ему не понравилось, что Ирина отдает нам мезузу. Я хотел отказаться, однако Ирина настояла.
Сейчас мезуза лежала в кармане моих джинсов.
– Где мы?
Мозг все еще перебирал события предыдущего дня.
Проезд через блокпост на мосту Джоржда Вашингтона прошел напряженно, однако в итоге почти разочаровал. Мы, как и планировалось, встретили сержанта Уильямса. Он прикрепил на бока внедорожника магнитные знаки полиции Нью-Йорка, и мы проехали сквозь толпу к баррикаде.
Ждать пришлось около часа. Наших имен изначально не было в списке, и в наших водительских правах стояли нью-йоркские адреса. Однако после недолгих препирательств и нескольких звонков в «Джевиц» нас в конце концов пропустили.
Лорен сделала кроватку из ящиков, положила в нее одеяла, и мы спрятали там Люка и Элларозу. Малышей вовремя накормили – хорошо накормили, – и они все это время спали.
– Мы на мосту у въезда на шоссе I-78, – ответила Лорен.
Вчера я, ослабевший, пребывал в оцепенении, хотя пытался улыбаться и выглядеть нормально. Я помнил, как попрощался с сержантом Уильямсом. Мы поехали по I-95, практически по единственному шоссе, которое по-прежнему расчищали, а затем к аэропорту Ньюарка. Вдали виднелся шпиль Эмпайр- стейт-билдинг, чуть дальше – Фридом-тауэр, а между ними – Нью-Йорк.
Я еще подумал: «Мы свободны», – а потом, наверное, заснул.
– В общем, я помню, как проехали блокпост. А что было потом?
– Когда мы свернули с 95-го шоссе на 78-е, дорога сильно ухудшилась, и солнце уже садилось. Чак не хотел ехать в темноте и решил провести ночь на мосту. Ты к тому времени уже отрубился.
– А как Люк и Эллароза?
– У них все супер.
Я потянулся.
– Пойду поговорю с парнями.
Сбросив с себя одеяла, я взял бутылку с водой и поцеловал жену.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, целуя меня.
– Хорошо. – Я сделал глубокий вдох. – Очень хорошо.
Я еще раз поцеловал ее и вылез из машины.
Над Финансовым кварталом вставало солнце. Вдали, за покрытыми снегом доками и кранами порта Нью-Джерси сверкал небоскреб Фридом-тауэр, центральная башня Всемирного торгового центра. Я перевел взгляд влево, пытаясь найти знакомые здания на Челси-пирс рядом с нашим домом, который в течение месяца был нашей тюрьмой.
– Как дороги? Проехать можно?
Парни развернулись, увлеченные разговором.
– Эй, Спящая красавица! – пошутил Чак. – Решил присоединиться к нам?
