Люди возбужденно зашептались. Все невольно посмотрели на семью китайцев; затем мы поняли, что делаем, и отвели взгляды.
– Сейчас четыре боевые группы наших авианосцев находятся в Южно-Китайском море, ожидая результатов противостояния в ООН и НАТО. Хочу сообщить вам хорошую новость – я взял на себя особые полномочия, чтобы восстановить подачу электроэнергии и работу служб в Нью-Йорке и на Восточном побережье в течение нескольких дней – любой ценой.
В коридоре зазвучали радостные крики.
– Но… – президент вздохнул и продолжил после паузы: – Я с сожалением извещаю жителей Нью-Йорка о том, что по просьбе Центра по контролю заболеваний я ввожу временный карантин на острове Манхэттен. Он продлится не больше одного-двух дней, а пока что я прошу жителей Нью-Йорка оставаться в теплых, безопасных местах. Мы скоро придем к вам на помощь. Благослови вас всех Господь.
Радио умолкло.
21-й день
Снова пошел снег
Утром я вместе с Тони поднялся на крышу, чтобы поиграть с Люком и одновременно набрать свежего снега в бочку для питьевой воды. Большие, жирные снежинки бесшумно падали с неба, поглощая город, который мир отсек, словно раковую опухоль.
И все же мы еще были живы.
Остаток минувшего дня, после речи президента, мы провели, слушая радио. Сначала навалились шок и отрицание, но после сообщений о том, что армейские блокпосты останавливают людей, пришли гнев – и началась торговля. На Манхэттене жили лучшие адвокаты Америки; сеть и радиэфир заполнили угрозы исков о нарушении прав человека и конституции.
Но самым интересным оказались бредовые речи любителей теории заговоров. Американцы – лучшие в мире специалисты по теории заговоров.
«Это никак не связано ни с китайцами, ни с иранцами, ни с любой другой страной. Все просто: правительство скрывает от нас факт вторжения пришельцев».
Сторонники вторжения пришельцев были моими любимыми, однако даже им не удалось поднять мне настроение.
Чак заявил, что пойдет штурмовать мосты с оружием в руках, и будь он проклят, если позволит кому-нибудь себя остановить. Когда же в ячеистой сети появились первые сообщения о боях и потерях на мосту Джорджа Вашингтона, до нас дошло, в каком безысходном положении мы оказались. К вечеру гнев сменился депрессией и чувством одиночества.
Если раньше большинство людей смирились с мыслью о том, что беду нужно переждать, то после сообщений о том, что им
Почти все тоннели обесточенного метро были затоплены, а после морозов – еще и обледенели. Наверное, кто-то пытался спрятаться там, но мы ничего об этом не слышали и, разумеется, выяснять не собирались.
Утром в коридоре царила апатия.
Мы с Лорен и Люком спали на одном диване с Винсом. Ощущение того, что внешний мир нас покинул, заставляло держаться вместе, цепляться за последние остатки человечности.
Чак тупо уставился в стену, Винс буздумно смотрел на экран ноутбука. Близился полдень, а я лежал в коридоре, перебирая любительские радиостанции на своем смартфоне.
– Не верю ни единому слову президента. По-моему, власти что-то скрывают. Эта речь записана специально для Нью-Йорка, чтобы нас приструнить, объяснить, почему…
Я переключил радиостанцию.
«…притащить этих кретинов в Ист-Вилледж и показать им, что происходит. Как они могли нас здесь бросить? Почему никто не помогает…»
Я снова переключил станцию.
«…поверить? Если остальная страна в порядке, то зачем президенту прятаться? Господи, мы ведь даже рак научились лечить, так почему они боятся какой-то древней…»
– Переключи на публичное радио, – сказал Винс, приподнимаясь. – Скорее.
Я нашел станцию и прибавил громкость. Рори сделал то же самое на главном радиоприемнике в центре коридора. Пэм, всю ночь боровшаяся с чужими инфекциями, расстройствами желудка и простудами, сейчас спала рядом с Рори.
«…иранская группа хакеров «Ашиан» взяла на себя ответственность за вирус «Скрэмбл», который обрушил системы логистики. Группа утверждает, что они запустили…»
– Говорил же, арабы! – сказал Тони, приподнимаясь.
