– Пожалуйста, Майкл…
– А, конечно, – промычал я в ужасе. В моем кармане лежало сокровище – кусок сыра, приберегаемый для Люка. Я протянул его ей, и она жадно затолкала сыр в рот.
– Сара!
Она отшатнулась, словно напуганный зверь. На пороге появился Ричард.
– Идем, ты нездорова, – приказал Ричард.
Сара выставила вперед тощую руку, покрытую черными и лиловыми синяками.
– Не хочу.
Ричард посмотрел на меня, затем улыбнулся, показав блестящие белые зубы. На нем был шерстяной свитер и теплые штаны. Гладко выбритое лицо буквально лучилось здоровьем.
– Болеет… – пожав плечами, объяснил он.
Ричард шагнул вперед и ухватился за одеяло. Сара пискнула, когда он взял ее на руки.
– Ты не мог бы принести нам воды, когда закончишь? – попросил он.
И ушел.
– В чем дело?
По лестнице поднимался Чак, держа в здоровой руке канистру с дизельным топливом.
– Сара хотела есть.
– Как и мы все, – невесело рассмеялся Чак.
– Она больна, – сказал я, по-прежнему глядя в дверной проем.
– Всем нам сейчас плохо, – ответил Чак, тяжело шагая по ступенькам. – Ты видел, что они едят?
Кое-кто из беженцев начал ловить крыс на первом этаже. Ирина научила помещать снотворное и другие яды в кучах мусора – животные были слишком быстрые и агрессивные, чтобы ловить их руками. И если люди ели крыс, значит, они травились теми же ядами, что и крысы. В углу одной из комнат-«туалетов» я нашел гору обглоданных крысиных костей.
Послышался звук закрываемой двери – наверное, двери в квартиру Ричарда.
– Ты бывал у них в последнее время?
Чак посмотрел на меня и поставил канистру.
– Вид у тебя хреновый.
Мне действительно было нехорошо, однако сейчас болели все. Мир перед глазами пошел кругом, и я схватился за перила, чтобы не упасть.
– Эй! Ты как?
Я сделал глубокий вдох.
– Сейчас выгружу этот снег в бочки и тогда прилягу.
– А может, приляжешь прямо сейчас и съешь что-нибудь?
Сегодня утром мы пожарили на сковороде немного курятины. От одной мысли о ней слюни потекли так, что даже стало больно. Мы пытались скрывать, что мы делаем, готовили на маленькой газовой плитке в углу спальни Чака и Сьюзи, но я был уверен, что запах проникал даже сквозь стены.
Наверное, он и заставил Сару выйти из своего убежища.
– Нет, серьезно – может, поешь?
Я оцепенел.
– А с этим я разберусь, – предложил Чак.
Он поставил на пол канистру с топливом и посмотрел на ведро, которое я тащил наверх. Мы с Винсом пытались поднять на этаж как можно больше снега.
Когда я утром вышел из квартиры, меня едва не стошнило от мерзкого запаха. Я думал, что уже привык к нему, что хуже уже не будет – однако ошибался. Ночью состояние двух беженцев ухудшилось, и они наложили в штаны.
Пэм сказала, что это от обезвоживания; оставалось надеяться, что она права. Значит, требовалось как можно больше воды.
Мне действительно было нехорошо. Волна тошноты внезапно преодолела голод, полыхавший в желудке. Я собрал все силы и стал ждать, когда она пройдет.
– Все еще собираешься выслеживать Пола? – спросил я.
Чак кивнул.
– Мы должны вернуть этот ноутбук – ради общего блага.
Он много рассуждал про ноутбук, про то, как важно добыть информацию о событиях, которую люди прислали по сети. Но все понимали, что у Чака
