— Прикрой!
— Пошел! — шипит Нардин.
Он приподнимается и дает длинную, на половину магазина, очередь, пока я перебираюсь немного левее. Там лежит небольшой валун и позиция более выгодная, чем под колесами джипа. Падаю на песок и быстро оглядываюсь. Вроде все в норме. Нам главное — полчасика продержаться, а там эти клошары и сами уберутся. Не любят бандиты затяжных свалок. Они, как и положено хищным птицам, — налетели, схватили, утащили. Промахнулись — полетели дальше.
Хорошо, что попутчиков нет. Сейчас бы не отбивались, а рисковали своими задницами, пытаясь прикрыть каких-нибудь зеленых новичков, вертящихся под боком. Нет, уж лучше мы сами, по старинке — на пару сработаем. В два ствола. Привычно и даже несколько скучно. Адреналин в самом начале вбросил положенную порцию в кровь и успокоился. Вернулся трезвый расчет. Нам нервничать не положено… У нас и так жизнь нервная!
Выстрел!..
О чем это я? Ах да! О нервах. Не положено нам с Полем нервничать — мы уже слишком старые. Нервы надо беречь!
Перед камнем взметнулись фонтанчики пыли. Одна из пуль ударила в камень и, взвизгнув, ушла рикошетом в сторону. Дьявол! Раненый парень продолжает верещать, но уже слабее. Что-то к нему никто не торопится на помощь. Так друзья не поступают!
— Карим! Время!
— Десять минут уже возимся.
— Tvoju matj! — по-русски шипит Нардин и отправляет еще одну гранату в кустарник. Взрыв! Несколько секунд стоит тишина, потом слышим хлопок — и позиции бандитов начинает закрывать серый дым. Кто-то из бандитов дымовую гранату бросил. Еще несколько секунд — и доносится затихающий звук дизельного движка. Судя по тембру — его нещадно насилуют, словно подгоняют загнанную лошадь.
Тихо…
Даже притихшие птицы и те подали голос. Слабый такой, осторожный. Будто пробуют на вкус эту зыбкую тишину. Все верно. Вдруг она опять взорвется выстрелами и песню испортит? Мы с Полем переглядываемся и одновременно пожимаем плечами. Что? Лежим. Ждем. Полежим минут двадцать, потом пойдем проверять, сколько мишеней накрыли. Раненый продолжает стонать, перемежая вопли ругательствами и проклятиями. Жалуется, паскуда, на своих приятелей, бросивших его на произвол судьбы. Сочувствую, но ничем помочь не могу.
Я перевалился на спину, чтобы присматривать за нашим тылом. Мало ли… Вдруг у ребят «засадный полк» имеется, а мы тут разлеглись, как на пляже. Тем более что вот он, прямо под боком — в пятидесяти метрах. Редкие пучки пожухлой травы, песок и волны, бьющие в берег. Идиллия.
Выстрел!
Нет, ничего страшного. Это Поль что-то заметил среди кустов. Недобиток какой-нибудь. Может, зацепило его осколком, вот и ползает, шалея от боли. Видели такое, и не раз. У многих от вида своих кишок мозги напрочь отказывают. Готовы под пули вылезти, чтобы страдания облегчить. Помню, один такой все ползал и кишки руками в живот заталкивал. Так и подох с кишками наружу, на которые налипли пыль и мелкая соломенная труха.
— Что там, Медведь?
Нардин не отвечает, а только молча поднимает указательный палец. Минус один, значит. Приласкали мерзавца. И то дело. Вытаскиваю из жилетного кармана пачку и зубами достаю сигарету. Нардин удивленно косится в мою сторону, но я лишь пожимаю плечами.
— И что? — удивленно хмыкаю. — Подумаешь…
Стрельба закончилась, можно и перекурить. Было бы из-за чего нервничать и возмущаться… Вот машину — да, жалко. Пробили три колеса, а запасных в багажнике — только два. Клеить придется. Тьфу, сукины дети!
Нет, этот раненый меня достал! Он уже минуту стонет на одной ноте. Откуда у него силы берутся? Упал — лежи. Придет время — умрешь. И валяется, сволочь, неудачно — только ноги и вижу.
Если вас удивляет мое будничное отношение к этой переделке, то зря. Это одна из привычных ситуаций, в которые часто влипают бродяги Нового мира. Что мне теперь? Орать благим матом и рычать от вожделения? Есть упоение в бою? Так это не бой, а короткий огневой контакт. Они напали — мы отбиваемся. Они стреляют — мы отвечаем, вот и вся романтика. Это работа. Неприятная, опасная, но работа. Если каждый раз нервничать, то никаких нервов не напасешься. У высотников работа гораздо опаснее, но они на верхотуре не верещат как поросята, а спокойно занимаются своим делом.
Поль смотрит на часы, потом на меня и показывает, что пора двигаться. Мы обходим позиции бандитов по дуге и начинаем прочесывать местность. Аккуратно и не торопясь. Шаг за шагом, плотно страхуя напарника. Это тоже часть работы, но более нервная. У Поля зло дергается верхняя губа. Как у волка, который готов оскалиться.
А вот и первый бандит. Выстрел в голову, проверяем, отбрасываем в сторону оружие. Железо потом соберем. Еще один. Это тот, которого снял Поль, — у него и правда разворочен живот. Зрелище не самое приятное, и я сплевываю. Ветра почти нет, и в воздухе стоит парной запах крови. Ну и «запах смерти», конечно, если вам так нравится это выражение.
Добили еще одного и закончили. Как я понимаю, нападавших было четверо. Троих мы уложили, а четвертый дал деру, бросив своих раненых товарищей. На заднем склоне холма виднеется небольшой, свободный от деревьев участок. Там даже земля взрыта колесами машины. Парень торопился
