потом стража нагрянет, будет по лесам их гонять, никакого покою не станет. С разбойниками у Аники-воина разговор короткий – повесить, и вся недолга. А так никто не пропадает, никто не жалуется особо.
Он отломил половинку хлеба и протянул подошедшему Скворцу, тот с благодарностью начал есть, запивая холодным молоком из крынки.
– Уходить нам отсюда надо, – жадно впившись в ломоть хлеба, начал Скворец, – сам же видишь: простые люди только бегут, купцов уже месяц не было.
Да, «спасти» одинокого купца – это удача. Порой, бывало, неделю можно есть от пуза и на дорогу не выходить. Соловей и сам понимал, что пора уходить отсюда: степняки все ближе рыщут, вон уже соседнюю деревню сожгли. Этим зубы не заговоришь, да и не говорят они по-нашему; зарубят или в полон уведут.
– Твоя правда, Скворец, пора отсюда уходить, вот только куда?
– Я думаю, – Скворец вытер молоко с губ, – надо в Господин Великий Новгород идти, я слышал, там купцов много, даже княгиня у них только для виду, всем купцы заправляют.
– В Тридесятое царство предлагаешь, – Соловей задумался, – почему бы и нет? Тут Кощей да степняки скоро будут, в Тридевятом царстве все под себя разбойник Кудеяр подмял – еще прирежут за наше представление: у Кудеяра порядки строгие, не забалуешь. А в Тридесятом царстве и правда купцов должно быть много, да и стражи, говорят, особой нету, все купеческими дружинами охраняется.
– Давай туда двинем, а? – просительно посмотрел на него Скворец. – Я слыхал, у княгини их, Василисы Премудрой, сад есть особый, так там всякие диковины есть, и даже, говорят, Жар-птица.
Скворец всегда страсть как хотел увидеть Жар-птицу, для него это было главное диво на всем белом свете.
– А пошли, дружище, – весело ответил Соловей, – тут все одно скоро война будет сплошная.
Скворец настолько обрадовался, что сгреб Соловушку в охапку и долго кружил его, так что Соловушке стало казаться, что друг его сейчас раздавит.
Всю дорогу Скворец только и говорил что о Жар-птице, да какие у нее должны быть перья, да какие крылья… Соловей же вспоминал, как они познакомились. Первая их встреча просто обязана была стать последней, потому как двое голодных детей каждый со своей стороны набрели на малинник, который для себя медведь присмотрел. И так они оба медведя испугались, что начали наскакивать на него сами, пугая и угрожая, и косолапый решил не связываться с грозными малявками, а убежать подобру-поздорову. А они лежали в траве и смеялись во весь голос. С тех пор и были неразлучны. Соловей да Скворец, Скворец да Соловей, всюду вместе, всюду рядом.
Бабку впереди первым заметил Соловей, он вообще был поглазастей. Друзья подкрались к ней сзади и выглянули из-за березы: бабка ковыляла потихонечку, опираясь на сучковатую палку. Обычная такая бабка – платок да лапти на ногах.
– «Спасем» бабку? – спросил Скворец, вопросительно глядя на друга.
– Видишь, нет у нее ничего, чего спасать-то? – тихо ответил ему Соловей.
– Ну, может, переночевать пустит: видишь, уже смеркается…
Время и правда шло к вечеру, можно, конечно, и в лесу переночевать, не впервой, но в доме-то куда приятней. Пусть даже в сарае на соломе, а все одно крыша над головой; а может, и покормят чем-нибудь. Тут только надо придумать, как бы обоих на ночлег пристроить: если спасать, то Соловушку, может, и пустят, а Скворцу что, опять на улице?
– Давай волков, – решил Соловей.
Друзья забежали вперед и стали выть по-волчьи с обеих сторон от дороги. Наконец, вдоволь навывшись, они вышли на дорогу, тут показалась и бабка.
– Здравствуй, бабушка, – вежливо поздоровался Соловей, а Скворец поклонился. Скворец давно заметил, что, даже если он вежливо чего-то просил, люди пугались.
– Ой, касатики, напугали бабушку! – ответила та, отдышавшись.
– Нас-то чего бояться – мы люди мирные, не разбойные, – ответил Соловей, улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, – а вон, слышала, как волки воют?
– Ох, милай, как не слышать, – зачастила бабка. – Может, проводите бабушку до дома, а, родные?
– Ну, не знаю… – с деланым сомнением проронил Соловей, – а заночевать-то у тебя можно будет?
– Ой, что ты, милай, – замахала руками обрадованная бабка, – и заночевать, и ужином накормлю, только не бросайте бабушку одну с волками.
– Ну от ужина не откажемся, – согласился наконец Соловей, – показывай дорогу.
– Уж мы этих волков! – подхватил Скворец и угрожающе замахал топором.
– Ой, спасибо, касатики, – тараторила бабка, ковыляя, – волков-то тут давно не было, если бы не вы – пропала бы бабушка.
– Если бы не мы, бабушка, многие бы пропали, – ответил Соловей степенно, – на таких, как мы, молодцах земля Русская держится!
Скворец что-то хмыкнул: мол, ты не завирайся, но Соловей иногда любил прихвастнуть.
