выбрали столик подальше от выхода, в самом углу, возле окна.
– Что будешь? – спросил Жан. – Есть хочу, как сто китайцев!
Он улыбнулся. Было время, когда за одну его улыбку я с готовностью отдала бы десять лет жизни.
У меня аппетита не было, но не сидеть же за пустым столом.
– Кофе со сливками, пожалуйста. И шоколадное пирожное, – заказала я.
Официантка послушно чиркнула в блокнотик и повернулась к Жану. В глазах сразу зажегся огонек. Девушки всегда на него реагировали.
«Я ревную?» – спросила я себя. И не смогла ответить.
Жан заказал греческий салат, отбивную с овощами и ананасовый сок. Он всегда и везде его заказывал.
Официантка ушла. Пожидаев поставил локти на стол, сцепил ладони и уперся в сплетенные пальцы подбородком. Его любимая поза. Взгляд получается интимный, глаза в глаза.
Что такое, в конце концов?! Сколько можно этих воспоминаний?
– Видишь, я изменилась, подурнела, – с места в карьер начала я, чтобы развеять свое размягченное меланхоличное состояние. – Не перебивай, пожалуйста! В то, что со мной происходит, сложно поверить, но уверяю тебя, я не тронулась умом и ничего не выдумываю…
– Многообещающее начало, – хмыкнул Жан, – но я в курсе, что ты не сумасшедшая.
Я прикусила губу, обдумывая, с чего начать. Нам принесли заказ. Жан немедленно принялся за салат. Я посмотрела в чашку с кофе и стала рассказывать. Старалась говорить спокойно, не слишком вдаваясь в детали, но против воли срывалась на эмоции. Рассказала про брак отца с Азалией, про ссору с папой, уход из дома и непростые отношения с мачехой. Потом перешла к событиям последних месяцев. Подробно описала свои видения. Поделилась подозрениями.
Жан слушал внимательно, не забывая при этом есть. То, что война войной, а обед по расписанию, был одним из немногих жизненных принципов, которые он соблюдал. К моменту, когда я закончила, перед ним стояла идеально чистая пустая посуда. Сама я к еде не притронулась, но, умолкнув, выпила залпом всю чашку. Кофе остыл, но это было неважно: в горле пересохло, хотелось пить.
– Да… Такого я не ожидал.
– Я сама не ожидала. Но это правда, – почти жалобно сказала я.
– Не сомневаюсь, – успокоил он. – Но что со всем этим делать?
– Только не надо посылать меня к врачам!
– И не собирался.
Жан опустил глаза и довольно долго молчал, а после выдал:
– Ты не думала, может, это что-то вроде порчи?
– Вроде чего? – опешила я. – Ты в это веришь? В колдовство, черную магию и всю эту чепуху? Или шутишь?
– Не такую уж чепуху, – возразил Жан. – И я не шучу. Сейчас многие верят. На свете множество необъяснимого.
– Да, но… Это средневековье какое-то.
– Ты и сама нечто подобное предполагала, – проницательно заметил он. – Давай рассудим. Тут можно подумать только на две вещи. Либо ты сбрендила… Не надо сверкать глазами, я не говорю, что сам так считаю. Либо кто-то тебя изводит.
– Кто?
– Не придуривайся. Твоя Азалия.
– Она не моя. Хорошо, но зачем? И как она это делает?
– Не важно зачем. И черт ее знает как. Важно, каким образом все прекратить.
– Скоро она уедет, может, нужно просто подождать…
– Ага! – Жан хлопнул ладонью о стол. – И что от тебя останется через месяц?
Возразить на это было нечего.
– Надо что-то делать, и быстро!
Мне внезапно подумалось, что Пожидаев сейчас предложит переехать и пожить у него. Если он заговорит об этом, я соглашусь? Но, как выяснилось, он заговорил о другом.
– Нужно обратиться к знающим людям.
– К священнику? Да я же не верующая и…
– Нет же! – досадливо перебил он. – Надо идти к экстрасенсам или как там их…
– Что? – От удивления я даже рассмеялась. – К кому? Искать по объявлениям потомственную гадалку Фатиму или ясновидящую Марию? Не хватало еще с аферистами связываться!
– Не надо никого искать. Я знаю такого человека, – спокойно сказал Жан.
