Он сказал только:
– ?Что толку?
Какая-то девушка взвыла в толпе под стеной, но, кроме офицера, никто не обратил на нее внимания.
– ?Преступление страсти, а? – спросил он.
– ?А разве не все они такие? – ответил приговоренный. – Я хочу сказать, разве не все преступления совершаются под действием страсти, а не ума?
Внезапно налетевший дождь, порыв ветра, более холодный, чем остальные, – и общее настроение стало враждебным.
– ?Ты мне еще будешь говорить!.. – проворчал солдат, явно раздраженный мгновенной переменой погоды.
Резкая, отрывистая команда.
Девушка все выла и билась под стеной, а лучники подняли заряженные луки, натянули тетивы и выстрелили.
Череп пленника треснул от удара, кровь брызнула на толпу, сам он, будто споткнувшись, полетел со стены вниз, два оперенных древка торчали из его головы. Длинные веревки натянулись и не дали ему упасть.
И тут же раздался вопль, от которого, казалось, всколыхнулась сама завеса дождя.
Банши объявляла казнь свершившейся.
Когда все закончилось, гаруда раскинул крылья, размах которых равнялся нескольким длинам руки обычного человека, похрустел хребтом, разминая спину, присел. Мощно оттолкнувшись, он подкинул себя в воздух, капли дождя посыпались с его перьев.
И взмыл в небо.
Крепость Виллджамура была построена из гранита. Внутрь вели трое ворот, расположенные друг за другом, и тут у гаруд было преимущество над любой армией противника. В центре города, на большой высоте, прижатая к склону горы, пряталась за кружевами мостов и шпилей Балмакара огромная императорская резиденция, похожая на собор из черного базальта со сверкающими вставками слюды. В такую погоду город казался нереальным.
Лагерь беженцев рядом с Санктуари-роуд был тих, только собаки бродили между поставленными на скорую руку палатками. Санктуари-роуд с высоты напоминала черный шрам, границу, за которой заканчивался Виллджамур. Дальше ландшафт менялся, переходя в травянистую равнину, но у обочин дороги зелень была изрядно вытоптана, свидетельствуя о том, что беженцы постоянно пристают к проезжающим с целью выпросить у них что-нибудь себе на пропитание. Вереск, кое-где совершенно сухой, в других местах продолжал цвести, длинными пастельными мазками уходя за горизонт. Красоты и здесь хватало, надо только уметь смотреть.
В этот час дня народу на улицах было мало. Торговцы еще не открыли свои лавки, и лишь один путник, закутанный в меха, двигался по дороге, ведущей в город.
Он шел к городу.
Горожане, надеясь, наверное, сделать день поярче, зажгли лампы. Их теплый оранжевый свет пробивался сквозь серую утреннюю мглу, обрисовывая изысканной формы оконные проемы: широкие восьмиугольники, стрельчатые арки. Наступившая зима была временем полных бистро с запотевшими стеклами витрин, цветов тундры в висячих корзинках у каждой двери, дымных плюмажей над трубами, опустевших садов, изголодавшихся по солнечному свету, и заросших лишайниками статуй, некогда служивших украшениями балконам и балкончикам, призванным радовать глаз.
Наконец пернатый страж опустился на стену заброшенного двора. Баюкающее журчание воды по камням создавало ощущение оторванности от места и времени, так что он даже подумал, уж не залетел ли он в прошлое? Его внимание привлек человек в мехах, тот самый, которого он заметил несколько минут назад. Незнакомец проходил через вторые ворота, ведущие в город.
Гаруда стал следить за ним, не двигаясь и не спуская с путника глаз.
Рандур Эстеву обладал тремя качествами, которые, как он надеялся, помогут ему отличиться здесь, в Виллджамуре. Он не всегда напивался допьяна, если вино текло рекой, – не то что те, дoма. Кроме того, он с большим вниманием слушал все, что говорили ему женщины, – или, по крайней мере, старательно делал вид, будто слушает. И наконец, он был одним из лучших – если не самым лучшим – танцором из всех, кого он знал, а это не так мало, если ты родился на Фолке. Дети там начинали танцевать и ходить одновременно – иные даже танцевать раньше, чем ходить, ведь у местных матерей даже младенцы должны были ползать ритмично.
Провинциальный шарм и, пожалуй, легкий акцент должны были только добавить ему привлекательности в глазах девушек, с которыми ему доведется говорить. Рослый, он сохранил стройность, к несказанной зависти разжиревших сплетниц-соседок. Одним словом, приближаясь под моросящим утренним дождем к последним из трех ворот и вооруженный лишь самыми необходимыми пожитками, ворохом поддельных семейных легенд и тысячей острых слов, он оценивал свои шансы как вполне удовлетворительные.
Рандур хорошо изучил свою историю и легенду, в пути у него было на это время. Нельзя без подготовки являться в такой важный город, как Виллджамур, резиденцию императора Джамура Джохинна и столицу острова Джокулл, колыбели империи. Известный прежде как Вилхаллан, он был не более чем кучкой деревень, выстроенных вокруг естественной системы пещер, в настоящее время совершенно неразличимых под напластованиями архитектуры. Коренные жители Виллджамура и сейчас еще вели свой род от тех первых поселенцев. Одиннадцать тысяч лет. Тогда еще не начались
