— Это, наверное, никогда не закончится! — раздосадованно воскликнул Андрей. — Прямо наваждение!
Раздалась трель звонка.
— Василиса вернулась, пойду открою. — Мила просительно посмотрела на мужа: — Смотри не проговорись!
— Всегда одно и то же, молчи, молчи… Надоело!
— Ты хочешь, чтобы она перестала нам доверять? Станет только хуже!
Выслушав радостное сообщение родителей о предстоящем путешествии, дочь желчно усмехнулась.
Выражение ее лица не сулило ничего хорошего.
— Прекрасно! А меня вы спросили?
Не ожидая подобной реакции, Мила растерянно произнесла:
— Мы думали, ты обрадуешься…
— В июле я должна быть в Петергофе! — заявила девушка тоном, не допускающим возражений.
— Да как ты смеешь?! — от возмущения Андрей потерял дар речи.
— Смею, папочка, смею! — Глаза Василисы бесстрашно встретились с глазами отца.
— Ах так! — Побелев от ярости, он залепил дочери тяжелую пощечину.
— Ты еще пожалеешь об этом, папочка…
— Господи, Андрей, что ты наделал! — в отчаянии воскликнула Мила. — Лисонька, он не хотел!
— Я знаю, мам, все в порядке. — Девушка приложила ладонь к пылающей щеке. — Пойду спать.
Мила сжала руками раскалывающуюся голову и без сил опустилась на стул.
Летом вместо поездки на юг она устроилась администратором в торговый центр «Юнион». Василиса в первых числах июля уехала к свекрови. Когда в квартире раздавались междугородние звонки, Андрей мрачно констатировал:
— Опять исполняет свой дочерний долг.
Действительно, разговоры получались скучными и пустыми. Чем их дочь занималась на самом деле, оставалось загадкой. В конце августа она вернулась домой сдержанная, спокойная, уверенная в себе. Увидев слезы на лице матери, Василиса улыбнулась ей своей прежней, ласковой улыбкой и, обняв Милу, на ухо прошептала:
— Я тоже соскучилась, мамочка.
Следующая зима, а за ней и лето, целиком заполненные напряженной подготовкой к поступлению в институт и школьным выпускным экзаменам, промелькнули незаметно. Осенью Василиса стала студенткой престижной «Плешки».
Возвращаясь с работы поздним ноябрьским вечером, Мила остановилась у подъезда и набрала по домофону номер квартиры. Никого. В последнее время такое случалось все чаще. Она со вздохом достала из сумки ключи. Внезапно собственная пассивность вызвала в душе волну протеста, представилась чем-то гадким, отвратительным. «Хватит прятать голову в песок! Поеду в субботу!» От принятого решения ей сделалось спокойнее.
В рейсовом автобусе Мила проспала почти всю дорогу. От основной трассы до храма пришлось добираться пешком. Шум городских улиц с грязной слякотью под ногами сменился величественным покоем зимнего леса, ослепительно-белым снегом и звенящей тишиной. Стайка красногрудых снегирей сопровождала ее всю дорогу. Весело переговариваясь, пташки сначала обгоняли свою попутчицу, а затем поджидали на придорожной вербе. Стоило ей приблизиться, снегири вновь взмывали в воздух, и все повторялось сначала. Счастливая улыбка не сходила с Милиного лица.
После мороза храм показался очень теплым, а еще, необыкновенно просторным и спокойным. Женщина растерянно огляделась по сторонам: где же священник? Неужели придется ни с чем возвращаться в Москву? Не успела она расстроиться, как из алтаря вышел батюшка Стахий. Порывисто шагнув к нему навстречу, Мила поздоровалась. Слова сочиненного текста мгновенно вылетели из головы.
— Не волнуйтесь, — первым нарушил молчание священник, — вы откуда приехали? — Его живые черные глаза, несмотря на серьезность лица, ласково улыбались.
— Из Москвы.
— Путь неблизкий, особенно зимой. Наверное, вы на машине?
— Нет, на рейсовом автобусе.
— Видимо, вас привела сюда серьезная причина. Не смущайтесь, расскажите!
— Все?
— Конечно, все.
— Но это очень долго…
— Ничего, время у меня есть. Не зря же вы, в конце концов, ехали в такую даль! Знаете, милая гостья? Давайте я вас сначала чаем угощу. Наверное, замерзли?
— Немного. Спасибо, батюшка.
