Краем глаза я видел Мисаки. Она сидела впереди меня, в ближайшем к трибуне ряду. Она ещё не поняла, что мы здесь. Успокоившись, я остановил Ямазаки, пытавшегося помахать публике рукой.
— Мы благодарим тебя и прими, пожалуйста, эту молитву во имя господа нашего, сына твоего, Иисуса Христа.
— Аминь, — как один, повторили прихожане. Только наши пискливые голоса резко выделялись в общем хоре.
Целью этой встречи было улучшение техник обращения в свою веру. Потому-то она и называлась «школой миссионерского служения».
Вначале на трибуну поднимается опытный прихожанин и приводит примеры из практики. Затем ученики-миссионеры делают доклады на различные темы, по шесть минут каждый. Под конец «ведущий» оценивает доклад каждого ученика одной из трёх оценок: «хорошо», «старайся сильнее» или «требуется доработать».
Во всяком случае, так мне объяснила сидевшая рядом домохозяйка.
Вежливо поклонившись ей, я принялся изучать обстановку. Хотя был вечер буднего дня, собралось немало людей. Внимание моё привлекло большое количество домохозяек. Все они были совершенно нормальными женщинами средних лет, вроде тех, что можно встретить в любом местном супермаркете. Кроме того, были бизнесмены, приехавшие на собрание прямо с работы, не заезжая домой. Наконец, была здесь и пришедшая сразу после школы молодёжь. В этом зале собрались самые разные люди.
Ещё несколько старших проповедников выходили с серьёзными лицами на трибуну, и я был поражён их дискуссиями. Некоторые даже записывали содержимое этих выступлений в свои блокноты. Выступления эти тоже были составлены из таких слов, от которых у любого нормального человека разболится голова. «Армагеддон», «Сатана» и другие такие же чудесные термины всё лились и лились, от них у меня разболелся живот.
Так или иначе, я был уверен, что здесь собралось примерно сто человек, и все они были очень, очень серьёзны.
— Зарождение человечества шесть тысяч лет назад…
— Ноев ковчег на горе Арарат…
— Грядущая битва Сатаны…
— Книга Откровение гласит…
Наконец, первая лекция подошла к концу. Вкратце смысл её был таким: мир разлагается прямо на глазах. Политической коррупции нет предела, по всей планете не прекращают вспыхивать конфликты, а городская преступность купается в жестокости. Молодёжь привыкает к распущенности в отношениях, взрослые ищут лишь материальных ценностей, а уровень морали падает всё ниже и ниже. Короче говоря, всё это дело рук Сатаны. Люди в этом находящемся под властью Сатаны мире и не догадываются, что делают всю работу за него, и именно поэтому надвигается Армагеддон. И прежде, чем он случится, нужно спасти как можно больше людей от вечных мук. Это наша основная задача.
Очевидно, что идёт противостояние Бога и Дьявола, и неверующие отправятся в ад.
Последующие выступления учеников были на похожие темы. Общим правилом было, похоже, «восхваляйте Господа, проклинайте Сатану». Видимо, все они немало практиковались к сегодняшнему дню, умело приводя цитаты из Библии, говоря без запинки. Я отмечал некоторые признаки нервозности, но всё равно они выступали с гордостью. Всякий раз, как звенел звонок, возвещая о конце отведённых шести минут, все хлопали. Я тоже хлопал. Так продолжалось некоторое время, и, наконец, выступления молодых людей закончились.
Теперь… Мы с Ямазаки переглянулись: настал черёд Мисаки.
Я ждал в предвкушении. Я надеялся, что она будет говорить нелепости вроде тех, что я слышал от неё каждый вечер на консультациях. Я надеялся, что от её слов мне станет смешно и весело.
Однако Мисаки, стоя на трибуне, слегка дрожала, лицо её было бледным. За всё время она так и не сказала ничего интересного. Слабым, но быстрым монотонным голосом она произнесла посредственную речь о Библии, не отрывая взгляда от своих туфель.
Кажется, ей было плохо. Её манера держаться натолкнула меня на мысль, что она похожа на девушку, над которой все издеваются ещё с младшей школы.
Школа миссионерского служения подошла к концу.
После десятиминутного перерыва должна была начаться «служебная встреча». Во время перерыва всё мило болтали друг с другом — группки домохозяек, мальчишек и молодых людей. Все разошлись по группам, беседуя и счастливо улыбаясь.
— Казума сейчас в Вефиле…
— …вызвавшиеся служители…
— Так вот, тот ремонт, что мы делали…
— …сёстры Сатоми, наконец, крестились.
Специальные термины использовались так часто, что я толком не смог разобраться в разговоре.
Я посмотрел в угол зала для встреч, где в одиночестве сидела Мисаки, согнувшись на стальном стуле. Она вся сжалась, изо всех сил стараясь не выделяться из толпы. Там, в углу комнаты, она пыталась ничем не выдавать своего присутствия. Она была ужасно бледна. Всякий раз, как кто-нибудь проходил мимо, Мисаки опускала взгляд в пол. Казалось, она боялась, что кто-нибудь попытается заговорить с ней. На перерыве желающих не нашлось. Похоже, этого она и хотела.
В дружелюбном зале для встреч она одна не вписывалась в окружающую обстановку.
— Пошли домой, — я подтолкнул Ямазаки к двери.
— Эй, да ты чего, Сато? Сейчас будет служебная встреча!
Гляза Ямазаки были налиты кровью, и я догадывался, почему. В технических терминах, которые были нам ближе всего — иначе говоря, в терминах эротических игр, — «служба» значилась как «специальный вид заботливого массажа, который служанка в фартучке делает своему хозяину».
— Это служебная встреча! Вон те девчонки будут нас обслуживать!
— Не говори глупостей!
Захватив Ямазаки в полный нельсон, я выволок его наружу. Когда мы добрались до главного входа, нас окликнули сзади:
— Эй, вы!
Это был младший из тех двух проповедников, с которыми мы встречались раньше, парень из средней школы. Он пристально смотрел на нас, держа руки в карманах блейзера:
— Вы ведь пришли сюда просто дурака валять, да?
Внезапно Ямазаки сорвался с места. Он умчался, даже не оглядываясь назад.
Я снова остался один.
Однако парень не стал на меня кричать. Напротив, мы зашагали по неосвещённой улице вместе. Хотя уже стояло лето, ночной ветер был не по сезону холодным. Парень курил сигарету. Он выдохнул: «Ах…»
— Это, по-моему, запрещено заповедями.
Предвосхищая мою просьбу, парень достал «Зиппо» из кармана и довольно-таки отточенным движением зажёг ещё одну сигарету.
Шагая по правую руку от меня, он пустился в объяснения:
— Бывает, людям вроде вас хочется чего-нибудь эдакого, потустороннего, так что они приходят посмотреть на собрание. Придурки-студенты вроде вас. Ну и что, как тебе? Весело было?
Я ничего не ответил.
— Я, знаешь ли, связался со всей этой религией не потому, что мне это нравится.
— Что ты имеешь в виду?
— Это мои родители. И мама, и папа обожают эту религию. В нашем доме я единственный с нормальной головой на плечах. Если б я когда-нибудь сказал, что хочу оставить церковь, как думаешь, что случилось бы? Как-то я заявил маме: «Хочу участвовать в школьных мероприятиях и ходить в гости к друзьям». Эта старая карга как разоралась: «Ты — дьявол!». Даже оставила без обеда несколько дней.
Парень засмеялся:
— Я поддакиваю родителям столько, сколько нужно, чтобы они на меня не злились; а когда я выхожу из дома, я делаю то, что хочу.
Значит, в школе он ведёт себя как нормальный мальчишка, заключил я, а находясь дома, притворяется набожным, религиозным человеком. Ведёт двойную жизнь.
— Я всё это к тому, чтобы вы, парни, не сделали ошибку и не вступали к нам, — говорил он серьёзно, — Сегодня все суетились вокруг вас, верно? Все так радовались, да? Вы, верно, могли решить какую-нибудь чепуху вроде «может, я смогу поладить с такими милыми людьми»? Ты ошибаешься. Это уловка. Они так действуют не из какой-то там бескорыстной любви. Это способ обращать людей в свою веру.
— Когда ты попадаешь внутрь, всё как в любом другом нормальном коллективе. Все хотят быть старшими. Все хотят попасть в рай. Мой отец отчаянно пытается устроить себе повышение, даже шлёт подарки лидерам. Ужасная глупость. А видел, что сегодня было? Эта девчонка, выступавшая последней, до недавнего времени была просто обыкновенным исследователем, но родственники твердили ей, чтобы она записалась в миссионерскую школу, пока она, наконец, не согласилась. Когда она, член семьи, ходит в миссионерскую школу, её тётя поднимается в статусе.
Я попытался выудить побольше сведений о Мисаки.
— Э? — парень моргнул. — Ну, она стала изучать Библию совсем недавно. Обычная девочка — то ли приёмный ребёнок, то ли на каком-то попечительстве у этой пожилой женщины. Её дядя, похоже, не интересуется религией, что может оказаться для неё спасительным. Хотя нет, наверное, так она лишь разрывается между двумя сторонами, что ещё хуже. Она почему-то всегда выглядит измученной.
Я был ужасно благодарен парню за эти конфиденциальные сведения.
Когда мы расставались, мальчик ещё раз предупредил меня:
— Повторяю, не надо. Ни за что не обращайтесь в их веру. Впрочем… Обращайтесь, если хотите, мне плевать, только тогда не заводите детей.
