Крину о занятном знакомстве, выпью мятного чая и улягусь спать. Но что-то вдруг заставило меня остановиться и посмотреть влево, туда, где совсем недавно я заглядывала в окна заколоченной лавки.
В сгущающихся сумерках было страшно. Темные окна манили и одновременно пугали, я нервно сглотнула и аккуратно подошла поближе. Заглядывать в окна не решилась, причем не столько из-за боязни, что меня снова уложат носом в землю, сколько из-за страха перед темной неизвестностью. Казалось, на улице кроме меня никого не было.
В доме вдруг что-то с глухим стуком упало. Я отпрянула и рванула прочь, кляня себя за любопытство. Может, не так уж и не правы горожане, ибо неуемная жажда совать нос в чужие дела – типичное качество темных ведьм.
Шла и уговаривала себя: да мало ли что могло упасть в пустом доме! Кто знает, почему магазин закрыли? Переехали, решили сделать ремонт, закрылись на время отпуска. Прогорели, наконец! Но все же я была рада, что убралась и не стала проверять, что же там бумкнуло.
А мироздание меж тем явно наказывало меня за какие-то неведомые проступки. Ибо у дверей лавки я с неудовольствием обнаружила шляпника. Мужчина спал, привалившись к холодному камню. И что привело его сюда?
И вот даже не обойти – ногами весь проход перегородил.
– Гражданин шляпник! – звонко возмутилась на всю улицу. – Вы почему у дверей честных ведьм ночуете?
Нет, и все же шуток они не понимали. Мужчина резко очнулся, подскочил и испуганно заозирался. А увидев меня, поклонился.
– Доброго вечера, госпожа ведьма-с! Как ваше здоровьице?
– Не жалуюсь, спасибо. Что привело вас в такой час к моей лавке? Снова жена пилит?
– Нет-нет-нет! – Шляпник так затряс головой, что чуть шляпу не потерял. – Все совсем, совсе-ем наоборот!
– В смысле?
Впору было заподозрить неладное.
– Ох, госпожа ведьма, а можно мне… назад все вернуть?
– В смысле?!
Мужчина потупился и покраснел.
– Вы понимаете… она раньше была такая… пилит, ругает, а заботится. Приходишь – ужин на столе, детки умытые, бантики надели. Чисто в доме. А сейчас…
– А что сейчас? – от нетерпения я притопнула ножкой. – Она же вас не пилит!
– Не пилит. И не готовит. И не убирает. Сидит себе, поет, на птичек смотрит. Можно мне как-то… обратно?
– Нельзя! – отрезала я.
В ответ на растерянный взгляд пояснила:
– А сами виноваты! Она, может, себя нашла. Отдыхает! Вы вообще о жене-то подумали? И ужин вам приготовить, и детей умыть, бантик на веник нацепить и еще небось встречать в неглиже? А взамен что? Зелье от сварливости, подумаешь! Вы бы хоть раз с цветами пришли. Ужин похвалили! Детей сами искупали да в цирк сводили! Нет, вы, главное, посмотрите – сами налаживать отношения с женой не хотят, все им зелья подавай. Человек она, человек! И нельзя его сделать другим. Хотели зелье от сварливости? Вот, пожалуйста – чтобы вас не пилить, она перестала раздражаться. А приготовьте для нее что-нибудь?
– П-приготовить? – переспросил обалдевший от моей тирады шляпник.
– Приготовить! Ужин, например. Купите цветов, приготовьте вкусное мясо. О! Купите шоколада, женщины любят шоколад!
Когда я ухватила бедного шляпника за рукав и потащила в лавку, он явно подумал, что его будут есть. Ну или, на худой конец, принесут в жертву какому-нибудь темному богу.
– То зелье свари, то зелье не вари, то одно, то другое. Я ведьма или где?! Обалдели совсем. Нет чтобы самим напрячься, все зелья, все зелья. Как вы вообще жили-то без зельев?!
– А через квартал зельеварка жила, из-под полы торговала, – робко сообщили мне.
– Это многое объясняет. Вот!
Я сунула в руки шляпника сверток с шоколадом.
– С вас три эны!
Спорить с темной ведьмой не хотели, так что отсчитали мне несколько монет.
– Еще раз: цветы, ужин, похвалить. И сомнительными зельями жену больше не поить!
– Но…
– Это я в своих зельях не сомневаюсь. А вот вам в моих стоило бы. И всех, кто еще собирается прийти заикнуться об отмене зелья, пущу на пирожки. Доброй ночи.
Едва дверь за шляпником закрылась, в зеркале тут же появился Крин.
