– А, ты уже здесь? – спросил он. – Не думал, что его величество отпустит тебя так рано.
– Что вы, – усмехнулась Софья и стала спускаться по лестнице. Камердинер уже шустро растапливал камин в гостиной, что-то негромко напевая себе под нос. Шани выписал этого деятельного маленького человечка с севера, с податных земель Шаавхази: ведь прежний домоправитель педантично доносил о каждом слове и звуке в доме. Впрочем, Шани сперва начал выдавать при нем заведомо ложную информацию, а потом и вовсе прогнал с места. – Он бы ни за что меня не отпустил, но я услышала шорох в розовых кустах и подняла плач. Дескать, тут кто-то есть, и честь моя навеки погублена.
– Слышал-слышал, – кивнул Шани, проходя в гостиную и на ходу распечатывая письмо от Алека. Его часть договора была выполнена, несколько дней назад Алек покинул столицу, с тем чтобы обосноваться в Квете – небольшом, но уютном городке, где на его новое имя уже был куплен дом. Узнав о том, что Алек уехал навсегда, и они больше не увидятся, Софья испытала неожиданную тихую печаль. Ей даже захотелось попросить, чтобы декан тоже отправил ее в Квет – после того как все закончится, и она, наконец, получит обещанную свободу и новое имя.
– Это ведь вы шумели? – осведомилась Софья, усаживаясь в кресло.
Камердинер уже нес чашки с дымящейся ароматной кевеей. Шани невозмутимо пожал плечами и ответил:
– Что ты, как можно. Я был тих, как рыба в пруду. Это ее величество не сдержалась.
– То есть вы?.. – Софья едва не рассмеялась в голос.
– То есть да, – с деланой мрачностью ответил Шани, отпивая кевею из чашки и нетерпеливым жестом отсылая камердинера прочь. Когда тот удалился, Шани закончил фразу: – Мне всегда приходится делать самую грязную работу, но я привык и не жалуюсь. Каждому свое. Кому пышки есть, кому королеву любить.
Впервые за много недель Софья вдруг почувствовала необыкновенную легкость. План, открытый ей несколько месяцев тому назад, выглядел совершенно невероятным, и Софья готова была поставить голову против разбитого горшка, что у хитроумного декана инквизиции ничего не получится. Однако сегодня основная часть замысла воплотилась в жизнь, причем без особого труда и умственного напряжения со стороны Софьи, и все оказалось гораздо проще, чем она предполагала. Видимо, в самом деле, миром правит похоть – повидавшая жизнь именно с этой стороны, Яравна знала, о чем толкует.
– Я не ожидала, что будет настолько легко, – сказала Софья. – Все прошло, как вы и предполагали.
– Когда ты снова встречаешься с его величеством? – осведомился Шани.
– Через два дня. Как мы с вами и договорились. Я упиралась, ломалась, говорила, что он меня не щадит и погубит.
– А то, что я тебя отколочу, сказала?
Софья кивнула и расхохоталась, вспомнив реакцию государя, который пообещал утопить мерзавца Торна в реке, потом руки отрубить, чтоб неповадно было, а потом снова утопить. Будет наука.
– Сказала. Все идет по плану?
– Так точно, – улыбнулся Шани, но сиреневый взгляд оставался сосредоточенным и твердым. Софья отвернулась, пытаясь скрыть улыбку и смотреть посерьезнее. Ей вдруг подумалось, что именно сегодня, сейчас, на волне эйфории от выигранного сражения, можно, наконец, спросить, для чего все это.
– Шани… – окликнула она. – Можно задать вам вопрос?
– Разумеется, – ответил он, складывая уже прочитанное письмо и убирая обратно в конверт.
– Вы только не сердитесь, пожалуйста, но мне правда надо знать, – сказала Софья и поняла, что такая вводная только портит дело, и выпалила: – Зачем вы хотите отомстить государю?
Некоторое время Шани молчал, погрузившись в свои мысли и будто бы не расслышав вопроса. В конце концов, Софья начала молиться, чтобы он и в самом деле не расслышал ее жалкого лепета, – очень уж неприятным и мрачным стало выражение его усталого закаменевшего лица. Софья своим неудачным вопросом словно бы ковырнула старую, никак не заживающую рану.
– Вместе со своим охранным отрядом он изнасиловал и убил мою жену, – наконец откликнулся Шани.
Софья коротко ахнула и тотчас же зажала рот ладонями – от внезапно пронзившей жалости и сочувствия к чужому горю ей захотелось заплакать. – С охранцами расправился Алек, а государя взял на себя я. Как видишь, это самая заурядная кровная месть. Как у южных народов.
По щеке Софьи сбежала слезинка, затем вторая. Шани равнодушно смотрел на огонь в камине – так спокойно и недвижно мог бы сидеть мертвец, у которого давным-давно все опустело и сгорело в душе, и только воля, что сильнее и боли, и смерти, заставляет его двигаться вперед.
– Шани, мне очень жаль, – выдохнула Софья. – Простите меня, пожалуйста, я не думала…
– Ничего, – произнес он почти невозмутимо. – В конце концов, ты имеешь право знать, почему водишь государя за нос по моей указке. Где вы договорились встретиться?
– В Западном парке, – ответила Софья. Кстати говоря, местечко было то еще: сначала чистый и ухоженный, с маленькими аккуратными фонтанами, статуями и посыпанными белым песком дорожками, парк постепенно переходил в самый настоящий лес, в котором водились и лисы, и зайцы. Туда частенько наведывались любители поохотиться, не платя ловчего налога, потому что официально парк лесом не считался. Медоедов там, по счастью, пока не
